Описывать словами картины этого акварелиста так же бессмысленно, как пытаться передать словами запах дождя, моря или весеннего утра.

Произведения Константина Куземы настолько волшебны и хрупки на вид, что их хочется рассматривать, затаив дыхание. Вместо пары десятков восторженных слов мы предлагаем вам открыть галерею и насладиться этими удивительными пейзажами.

 

Одна из наиболее частых тем в картинах акварелиста – Санкт-Петербург. Константин Кузема каким-то загадочным образом превращает его из стереотипно-дождливого мегаполиса в очаровательное и даже немного мистическое пространство. Специальный корреспондент Artifex Алина Кроткая пообщалась с этим потрясающим художником о его творчестве, проблемах акварельной техники и, конечно же, о Петербурге.

Artifex: Я слышала, что рисовать акварелью вас научил приятель. Как это случилось?

Не научил, а, скорее, дал полезный урок. Мера была вынужденная. После участия в телепередаче «Крыша» я получил некоторую известность, бесплатную мастерскую и решимость «уйти в художники». Назрела необходимость определиться с новым источником дохода, максимально близким к художественной деятельности, а уличные городские акварельки были тогда весьма популярны среди западных туристов, которые в изобилии появились после падения железного занавеса. Приятель, студент-архитектор, сам зарабатывал таким образом, ну и посчитал, что у меня тоже получится. Хотя мне сразу так не показалось.

Artifex: Можете ли вы вспомнить тот день, когда твёрдо решили бросить преподавание ради акварели?

Строго говоря, не совсем так. Я бросил преподавание ради того, чтобы стать художником, а не акварелистом. Если кто-то думает, что разница небольшая, то заблуждается.

Был декабрь 1989 года. Помню Невский проспект, вечер, рыжие фонари, белых мух и первый гонорар за три маленькие акварельки, которые купили в один день. Гонорар оказался настолько сопоставимым с месячной зарплатой преподавателя математики, что у меня не осталось сомнений.

Вообще, в своё время частые вопросы: «Как ты докатился до жизни такой?» принудили меня в 2008 году написать мемуары, которые размещены на моём сайте. Те, кто читал, говорят, что очень похоже на триллер.

Artifex: Однажды вы сказали, что ваша манера работы похожа на кавалеристскую атаку. Поясните, пожалуйста.

Молодой был, горячий. ☺ Скорее всего, от быстроты исполнения и использования муштабеля, отдалённо напоминающего саблю. И потом, разница всего лишь в расположении буквы «к»: «Кавалерист» − «аКварелист».

Artifex: За какое время вы нарисовали свою самую быструю картину?

На «уличном» этапе существования наработка скорости письма была просто необходима для увеличения количества «продукции». Дело не столько в быстроте движений кисти, а в чёткости изначального технологического плана, а также в точности нанесения каждого мазка в логическом соответствии процессу высыхания бумаги. Таким образом, например, для меня было нормой сделать за час четыре городские акварели, форматом 18х24, без потери их коммерческого качества.

Со временем скорость письма перестала носить столь утилитарный характер и явилась неотъемлемой частью моей акварельной методики. И то, что я могу за 30 минут (время без учёта составления колеров и подготовки листа) полноценно освоить лист 56х76, не является самоцелью. Может показаться парадоксом, но если работать медленнее, то картина окажется гораздо слабее.

Artifex: Ваши работы очень узнаваемы. Есть ли у вас какие-то специальные приёмы?

Не стоит говорить об отдельных приёмах и тем более об акварельных «фокусах», каких можно навыдумывать множество. Всё гораздо глубже. Авторский почерк и «узнаваемость» базируются на выверенной методике, созданной путём селекции акварельных приёмов и их синтеза. Также полученная методика должна быть достаточно вариативной по отношению к различным творческим задачам.

Что касается узнаваемости: если не рассматривать чисто внешние характерные признаки, думаю, дело в том, что я проповедую экстремальные методики исполнения, на которые по разным причинам редко кто решается. Хотя бывает, что некоторые заимствуют найденные мной отдельные узлы и более или менее успешно приспосабливают их к своим методикам. Но даже такие действия не несут массовый характер, как часто случается с известными акварелистами, когда их уникальность начинает теряться на фоне талантливых подражателей. Видимо, моё сформировавшееся акварельное видение настолько индивидуально, что как раз его и невозможно повторить. А ведь именно оно и формирует связь образа и его акварельного воплощения в авторской методике.

Artifex: Многие ваши картины носят музыкальные названия, почему?

Я люблю музыку и пишу под неё. Она мне помогает, задаёт исполнительский ритм и необходимое настроение. Должна существовать некая адекватность музыкального сопровождения конкретному творческому замыслу. Поэтому всегда выбираю: классика, джаз, хард-рок, рок-н-ролл… Были случаи, когда писал даже под русский айрон би. ☺ Недавно мне довелось акварелировать прямо на сцене в сопровождении классического струнного квартета.

Впрочем, есть и другая сторона вопроса. Рождённый в процессе письма ритм мазков, дискретных точек и областей белой бумаги ассоциируется с записанными нотами. Возможно ли такую «партитуру» исполнить на музыкальном инструменте? Думаю, однажды это случится. Ну и ещё одно обстоятельство. Из-за большой доли импровизации в акварели меня часто называют «джазовым акварелистом».

Artifex: За что вы любите акварель? Почему выбрали именно эту технику?

Изначально не выбирал, она была для меня просто расходным красочным материалом для производства товара. Как оказалось потом, я забивал гвозди микроскопом. Когда, наконец, почувствовал её удивительные способности, акварель сама выбрала меня. Именно с тех пор мы мчимся по жизни вместе.

Акварель способна постоянно удивлять, ставить новые задачи и уводить всё дальше и дальше. Я уж не говорю про азарт акварелиста при работе, который в полной мере могут понять только мои собратья. Любая другая изобразительная техника, в отличие от подвижной акварели, статична и не рискованна. Она не может подарить исполнителю столько эмоций. Именно поэтому акварелиста всегда привлекает сам процесс намного больше, чем конечный результат. Здесь, наверное, и кроется главная разница между акварелистом и просто художником.

Artifex: Вы говорили, что раньше акварель была вторична в искусстве нашей страны. А сейчас?

Безусловно, статус акварели в России заметно вырос. В смысле комплексной востребованности, прежде всего, значительные изменения традиционно коснулись Петербурга и Москвы.

Причин такого роста несколько. Во-первых, появление различных акварельных обществ и объединений, которые ведут активную выставочную и пропагандистскую деятельность. Во-вторых, интернет открыл нам истину, что во всём мире акварель необычайно популярна и не считается вторичным продуктом по праву.

Оказалось, российским акварелистам есть что сказать и на мировом уровне. Всё это, несомненно, значительно расширило зрительскую аудиторию со всеми вытекающими последствиями.

За примерами далеко и ходить не надо. Состоявшаяся в начале этого года, Петербургская международная выставка «Мастера акварели» установила рекорд посещаемости выставок за последние 20 лет.

Artifex: В одном из интервью вы говорили про акварелотерапию. Что это такое? Как вы к этому относитесь?

Случайная мысль, высказанная мной во время полемики, обрела название и наполнилась неким содержанием благодаря приятелю-медику. Мы даже пытались что-то предпринять в этом направлении, будучи убеждёнными, что медицинский эффект превзойдёт по результатам обычное вышивание крестиком. Короче, эта тема была забыта. Хотя «акварелисты шестого дня» утверждают, что субботние занятия значительно повышают их жизненный тонус.

Artifex: Санкт-Петербург – довольно меланхоличный город из-за своей погоды. Как вам удаётся черпать вдохновение в нём и рисовать такие светлые картины?

Это не меланхолия, а стереотип восприятия Петербурга, впрочем, как и его погоды. К тому же я почти не пишу видимую реальность. Меня интересует «другой» город − энергетических потоков, скрытых за визуально статичной архитектурой. Но именно она, столь особенная своими неразрывными ансамблями, формирует энергетику города, которую я и пытаюсь выявить в своих акварелях.

 

Artifex: Есть ли у вас любимое место в Петербурге? Какое? А место, которое вы рисовали десятки раз?

Указать на что-то одно я не в силах. Петербург, как река − в одну воду дважды не войдёшь. Поэтому одно и то же место всегда приобретает иное звучание. Но если бы мне вдруг решили поставить памятник в полный рост, я бы предпочёл, чтобы он стоял на набережной Мойки, напротив Герценовского университета, и смотрел в сторону Зелёного моста. Кстати, Зелёный мост я писал не одну сотню раз, впрочем, как и многое другое в этом городе.

Artifex: В середине апреля завершилась ваша выставка «Петербург знакомый и незнакомый». Чем она вам запомнилась?

Во-первых, тем, что контент выставки соответствовал месту проведения. Смольный собор – один из моих главных героев и неотъемлемая часть моего образа Петербурга. Так что, для меня эта выставка приобрела некий сакральный смысл.

Во-вторых, тем, что «народная тропа не зарастала» несмотря на относительную труднодоступность объекта и прогрессирующее равнодушие классических СМИ к культурным событиям.

Artifex: Я знаю, что вышла книга Е.Фурсиковой о вашем творчестве. Чем она интересна?

Чтобы понять, чем она интересна, нужно её прочитать. А вот чем она замечательна, могу рассказать.

Прежде всего, тем, что книга не «заказная» и не «проплаченная». Исключительно «народное творчество». Нашёлся искусствовед, который разглядел во мне больше, чем можно предполагать, и написал монографию. Не заставило себя долго ждать и «народное признание». Нашёлся издатель, который выпустил книгу на свои средства.

Это не художественный альбом, хотя книга прекрасно иллюстрирована, и не биографическое издание. Это исследование и анализ. Примечательно, что английские тексты в ней не являются прямым переводом. Они писались отдельно самим же автором.

Так что, монографии при жизни я дождался. Осталось подождать, когда снимут художественный фильм, или, на худой конец, сериал по моим мемуарам. ☺

Artifex: И последний вопрос: что способно поднять вам настроение, когда грустно?

Существуют два канонизированных средства: шампанское и «Женитьба Фигаро». В адаптированной для России версии: водка и «Один день Ивана Денисовича». А если серьёзно, то главное добраться до планшета, замочить лист, взять в руки флейц, и… все беды побоку!

Artifex: Константин, благодарю вас, что уделили мне время и рассказали так много интересного про акварель!