Альфред Хичкок называл немое кино «самой чистой формой кинематографа». И даже сейчас, в эпоху звука, режиссёры берутся его снимать. Тот ли это кинематограф, о котором говорил Хичкок и можно ли вернуть ему популярность?
Кинематограф родился в конце XIX века. Тогда он еще не умел «разговаривать», но уже стал развлечением. Братья Люмьер использовали его как аттракцион — тогда человечество и узнало о его существовании. Фокусник Жорж Мельес подарил немому кинематографу спецэффекты, а литературе — первые экранизации. Благодаря Гриффиту в кино появился монтаж. На экраны стали выходить комедии о Бродяге, прославившие Чарли Чаплина на весь мир. Из подражания Чаплину выросли и кинотрюкач Гарольд Ллойд, и неулыбчивый Бастер Китон.
Самыми славными для немого кино стали 20-е годы XX века. Тогда Голливуд понял, что кинематограф приносит неплохие деньги. Тогда же начал свой путь отец триллера и саспенса Альфред Хичкок. В России кинематограф совершенствовался, благодаря Ханжонкову, Протазанову, Эйзенштейну и многим другим. И очень скоро не умеющий говорить новый вид искусства полюбился публике и приобрел всемирную известность.
Этот период длился недолго. В 1927 году на экраны вышел «Певец джаза» (The Jazz Singer). Его главный герой сказал: «Подождите минуту. Вы ещё ничего не слышали». Так прозвучало известие о гибели немого кино, что привело к краху многих карьер. Музыке теперь не нужно было сопровождать каждый показ, поэтому из кинозалов исчезли оркестры и тапёры — музыканты стали терять работу. Актриса Лиллиан Холл-Дэвис не пережила перехода к звуку и покончила с собой. Иван Мозжухин, востребованный в немом кино, снимался во Франции, но с появлением звука ушёл на второй план из-за сильного акцента. Немой кинематограф сопротивлялся недолго и быстро исчез.
Кино без звука время от времени пытается эффектно вернуться на экран, но утопает в ностальгии по лучшим временам. Соскучились по Бродяге Чарли Чаплина? Так вот вам Рольф Де Хир и его «Доктор Плонк» (Dr. Plonk), который в своём путешествии из 1907 года в 2007 использует чаплиновские гэги и выглядит, как герой комедии пощёчин начала XX века. Вас поразил «Метрополис» (Metropolis) Фрица Ланга? У Эстебана Сапира из 2007 есть антиутопический ответ под названием «Антенна» (La antena).
В 2011 году режиссёр Мишель Хазанавичус показывает миру мелодраму «Артист» (The Artist). Ее герои живут в 1927 году. Картину положительно воспринимают критики. Она получает пять «Оскаров». И, казалось бы, возрождение немого кино совсем близко. Но его не происходит. Через год появляется драма Пабло Бергера «Белоснежка» (Blancanieves). Действие сказки перемещается в Испанию, и это опять 20-е годы. В 2019 году российский режиссёр Владислав Козлов планирует показать миру «Смерть Шейха» (Silent Life), немую биографическую драму о первом секс-символе Голливуда. И нетрудно догадаться, в какую эпоху происходит действие фильма. Практически всё немое кино XXI века живёт в веке XX. И в этом кроется причина, по которой немому кинематографу не суждено возродиться.
Что общего у этих фильмов? Их сняли в эпоху звукового кино, но умело использовали все формальные признаки немого для передачи духа времени. Немота фильмов XXI века – это не столько попытка воссоздать жанр, сколько стилизация под культовое и неповторимое. Необычная форма для звукового кино. Ну и, конечно, сразу возникают претензии на массовость, а потому использовать привычный, полюбившийся образ немого кино будет гораздо выигрышнее и, следовательно, прибыльнее.
Немой кинематограф – это чистая эмоция. Язык эмоций знаком всем, кто способен их испытывать. Зритель любой части планеты может понять героя, «говорящего» на этом языке. И всё же в начале двадцать первого столетия язык чистой эмоции почему-то остаётся в декорациях начала двадцатого. Может быть, потому что звуковое кино помнит немое только таким, каким оно было на смертном одре? И если немое кино задумает воскреснуть, то оно должно будет наверстать упущенные десятилетия развития форм и жанров. Ему нужна будет эволюция классических образов. Комедии понадобится другой Чарли Чаплин, ужасам — другой Носферату, триллеру — другой Хичкок. Но потенциальные Чаплин, Носферату или Хичкок при всём своём новаторстве рискуют – или даже обречены – попасть в коммерческий капкан.
Пока массы не пересыщены звуковым кино в его многообразии (что вряд ли вообще возможно), немое будет относительно редким и элитарным. А это значит, что любая немая картина, выходящая на большие экраны, будет, скорее, звуковой пантомимой, чем «самой чистой формой кинематографа».
Автор: Максим Вербин