В этом году на MBS 2018 мы разрушали мифы, связанные с алкоголем. Действительно, их накопилось слишком много. Про то, что пили Хемингуэй и Ремарк, знают практически все. Но разве этим дуэтом в культуре всё ограничивается? Совсем нет.
Чем больше говорят о какой-то теме, чем больше выделяют заслуги одного художника, по винтикам разбирая его биографию, тем уже становится кругозор у большинства людей. Из-за культа Леонардо да Винчи многие забыли других мастеров Возрождения, забыли неоправданно.
А что сегодня знают о России? Слишком мало. Почти ничего. И самое печальное, что наша массовая культура не стремится ломать стереотипы. Наоборот. Культивирует их, несмотря на то, что они давно себя изжили.
Вот правда, серьезно, у кого сегодня дома матрёшки стоят? Все они давно в Китай переехали. А балалайки? Кокошники? Зипуны? Черевички? Гжель? Хохлома? Кому сегодня в России всё это нужно? А КГБ? Калашниковы? Танки? Бомбы? Разве нет ничего интереснее?
Есть, конечно, три символа, нерушимые, как стены Кремля. Дураки и дороги, а между ними притаилась водка. Яма, бесспорно, хороший символ России (Платонов в своём «Котловане» отлично это показал), но слишком уж мрачный. Так иностранцам страну не покажешь. Дураки? Их во всём мире хватает. Тут мы не лидеры. Остаётся водка. Но всё ли с ней легко?
К слову, с водкой всегда всё непросто, только сложнее, особенно со временем. Да и так ли была она была популярна в России, или это уже изобретение советского времени?
Тут нужно отметить, что простой народ раньше всегда пил самогон. Денег на другой алкоголь просто не было. А вот люди искусства отдавали предпочтение совсем иным напиткам. Бывали, конечно, и исключения. Взять например Алексея Саврасова. Ну с ним всё понятно. Он пейзажист. А сколько тоски безграничной в русской природе?!
Мастер всегда избегал обыденности. Его интересовала только природа, ну и живопись, естественно. А дома пилила жена, говоря, что он зарабатывает слишком мало. В Московском училище живописи, где Саврасов руководил пейзажным классом, к нему предъявляли претензии коллеги, упрекая его за слишком свободные нравы.
Какое могло быть спасение от этого. Вариантов, на самом деле, много. Но Саврасов выбрал алкоголь. Именно во время запоев художник создавал свои главные шедевры. Дошло даже до того, что в искусствоведение официально приняты два термина: «пьяный Саврасов» и «трезвый Саврасов». Картины пьяного ценятся больше.
А потом было дно. Русский кабак. Прямо как у Сергея Есенина:
«Тот трюм был русским кабаком, и я склонился над стаканом, чтобы не страдая ни о ком себя сгубить в угаре пьяном»
От Саврасова ушла жена, его выгнали с работы, у него не было дома. За выпивку и еду он платил своими картинами. Помощь меценатов и друзей не принимал. Таким образом оказалось, что стены многих московских питейных заведений были украшены полотнами мастера.
А умирал Саврасов в одиночестве, в больнице для бедных. На похороны к нему пришло только два человека: Меценат Павел Третьяков и ученик художника Исаак Левитан.
А что же писатели? С Сергеем Довлатовым и Венедиктом Ерофеевым всё понятно. Они пили так, как многим и не снилось. Правда, то, что они вливали в себя, лучше даже для протирки приборов не употреблять, не то что внутрь. Как вспомню рецепты коктейлей Венички, страшно становится. Но, как сказал сам классик:
«Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах»
И речь тут не о составе коктейлей. А о способе приёма алкоголя. Эстетично и красиво можно пить что угодно, а модный мохито лакать по-свински.
Алкоголь на то и прекрасен, что по-разному влияет на людей. От криминала до душевного полёта. Границы не определены. Всё что угодно можно получить. Поэтому важно не что, а кто пьёт и как. Вот, например, художник Амедео Модильяни. Он что угодно мог пить и в какой угодно последовательности. Итог был всегда один. Он полностью раздевался, пробирался на кладбище, прятался там в кустах у ограды. А когда мимо проходил случайных прохожий, бросался на ограду, изображая восставшего мертвеца. Весело ведь? Да ещё как. Такой вот Париж был в 20-е годы XX века. Не то, что сейчас.
Любил выпить и Николай Васильевич Гоголь. Правда, о таком обычно не говорят. Для многих исследователей в жизни классика всё понятно. Он пороки общества осуждал, помещиков не любил, активную социальную позицию занимал. Ну и прочая чепуха, впитанная с советской пропагандой в костный мозг отечественной системы образования.
За всем этим забывается, что Николай Васильевич был художником. А художник — это, прежде всего, воображение. И тут одно странное обстоятельство. Каждую попойку в своей жизни Гоголь превращал в настоящее шоу. Это был целый спектакль. Не случайно любимым собутыльником писателя был легендарный актёр Михаил Семёнович Щепкин, тот самый, именем которого одно из ведущих театральных училищ в Москве названо.
Так вот, по воспоминаниям Щепкина, Гоголь каждому бокалу вина в трактире давал свои наименования. Пил писатель только после сытного обеда. В его воображении собственный желудок превращался в город. А бокалы вина становились квартальными и городничими. Гоголь утверждал, что таким образом в жизнь города-желудка вносится порядок.
Каждая марка вина имела свой характер. Можно только предполагать, какая удивительная история разворачивалась в пищеварительном тракте писателя, особенно вспоминая, что все чиновники в его произведениях чаще всего взяточники и вруны. Однако в конце застолья всегда приезжал ревизор. Так Гоголь именовал самогон.
Ну и как не вспомнить Оноре де Бальзака. Застолья у великого французского писатели проходили практически каждый день. Самое интересное, что Бальзак всё время был в долгах. Но это никак не ограничивало его щедрость. Днём он шёл в ювелирную лавку и арендовал золотую и серебряную посуду для ужина, покупал еду и вино. Очень много вина.
Каждая, даже самая простая бутылка в руках писателя тут же приобретала захватывающую историю. В тот момент, когда она подавалась к столу и открывалась, хозяин вечера произносил тост. Грошовое Бордо становилось ценнейшим и редчайшим нектаром, который был найден на разбившемся пиратском судне.
А сколько было детективных историй, когда необычный вкус вина Бальзак объяснял тем, что в чан с вином попала кровь жены винодела и её любовника, которых обманутый муж застал вместе и убил.
Застолье подходило к концу, и только тогда писатель брался за перо и сочинял свои лучшие романы, всю ночь попивая крепчайший кофе, немного разбавленный коньяком.
А на утро вся использованная посуда относилась не в ювелирный, где она была взята в аренду, а в ломбард. Деньги на новое застолье были найдены. Бальзак всегда заключал договоры аренды на вымышленные имена. Благо, героев в запасе у него было хоть отбавляй.
