О том, что по-настоящему любишь, всегда тяжело говорить. Тщательно выбираешь нужные слова, обороты речи, не знаешь с чего начать... Поэтому начну с небольшого откровения: Рембрандт Харменс ван Рейн (Rembrandt Harmenszoon van Rijn) − мой любимый художник, и я узнавал его очень долго.
В детстве − в Эрмитаже, с рассказами профессора-отца. В юности − на уроках МХК в институте, со старыми слайдами в темной аудитории в долгие декабрьские вечера. В молодости — в удивительном Амстердаме, радостно смеющимся в лучах заходящего августовского солнца. Я прочел про Рембрандта уже сотни лекций, провел не один десяток экскурсий, а все равно остается ощущение, что сейчас тебе предстоит окунуться в нечто неведомое, огромное, непостижимое.
Это, как прыжок с пирса в воды моря, на котором ты оказался впервые. Ты не знаешь, холодная ли там вода, сколько камней на дне. Это предвкушение и сомнение, заставляющее нервно дрожать твои руки. Победить это можно только одним способом — прыгнуть с разбега, ощущая, как колотится сердце и как в один момент весь мир вокруг тебя уносится куда-то вдаль, и ты теперь наедине с чем-то абсолютно новым... Ну, что же! Прыгаем, открываем глаза и смотрим!
В 27 лет у него было все, о чем только может мечтать художник. Слава, известность, деньги, любимая женщина, сотни заказов. Он считался лучшим мастером портретной живописи в одном из самых богатых городов своего времени, в жемчужине северной Европы − Амстердаме.
Да, еще никогда в мире не было художника, способного создать такое! Портрет должен был быть идеальным, должен был скрашивать все недостатки человека, но Рембрандт думал иначе. Его портреты были живые. Они передавали характер, в них был конфликт. Перед вами фрагмент портрета главного сборщика налогов провинции Голландия Яна Втенбогарта.
Через руки этого человека проходило почти все состояние республики. И его одежда — воздушный кружевной воротник, длинная шуба из русского соболиного меха — явно свидетельствует о его состоянии. А теперь просто посмотрите на эти глаза. В них вы видите печаль... И сразу вспоминается полотно великого предшественника Рембрандта — Микеланджело да Караваджо «Призвание Матфея». Разве не с таким же выражением смотрит апостол на Христа, когда тот призывает его к себе? Этот портрет — история очень богатого, но очень несчастного человека, и голландский живописец способен был показать это в одном застывшем мгновении.
Все свободное время Рембрандт Харменс ван Рейн тратил на изучение мимики. Он часами стоял у зеркала и строил рожи, которые потом переносил углем на бумагу. Ему важно было поймать малейшие оттенки эмоций.
Лицо человека, по мнению художника, было зеркалом души, это он осознал еще задолго до Оскара Уайлда с его «Портретом Дориана Грея». Но портреты не единственное, в чем преуспел Рембрандт. Его большие полотна впечатляют нас не меньше. Игра светотени, которую так развивал в своей живописи Караваджо, у нашего мастера приобретает поистине гигантских размах.
Ему было всего 28 лет, когда он создал свой первый абсолютный шедевр. Это полотно «Снятие с креста». Вы просто не можете пройти мимо этой картины в Эрмитаже. В одном моменте художнику удалось изобразить всю суть христианства, рассказать одну из величайших человеческих историй максимально честно и трогательно, так, как не делал никто ни до, ни после него.
Иерусалим на заднем плане тонет во тьме. Спаситель мертв. Его безжизненное тело мы и видим в центре картины. Это момент наивысшего отчаяния, никто еще не верит в воскресение. Люди видят только труп человека, которого любили и которому поклонялись как богу, и Дева Мария падает в обморок, её кожа мертвенно-бледна — только что она потеряла своего единственного сына.
Есть на этом полотне одна деталь, которая не сразу бросается в глаза. Это освещение. Источник света — это фонарь в руках мальчишки, но тело Христа и одежда апостола, держащего его на руках, отражают свет подобно зеркалу. И именно через свет здесь рассказывается истинная история, раскрывается философский смысл картины.
Свет фонаря — это свет веры, а то, что мы видим на картине, это приобщение к ее тайне. Создается ощущение, что источником света здесь становится само тело Спасителя. Из мрака выделяется еще лицо Богоматери и подсвеченная тусклым светом свечи плащаница, в которую должны завернуть тело Христа. На этом полотне Рембрандт впервые применил прием, который в последние годы жизни стал основным в его творчестве.
И вот мы видим, как человек, идеально владевший техникой письма, в мельчайших деталях выписал все центральные фигуры на полотне, но, по мере удаления от света, лица людей становились все более размытыми, почти неразличимыми. Все очень просто — таинство происходящего прошло мимо них.
Впрочем, на этом полотне есть и еще один персонаж, который не заметен с первого взгляда. Несмотря на то, что он находится в тени, Рембрандт изображает его очень четко. В правом нижнем углу полотна, из самого темного места, скрываясь за стеблями чертополоха, смотрит на вас Дьявол в образе собаки и как будто задает вам вопрос:
«А ты приобщился к происходящему?»
Да, голландскому мастеру всегда было мало рамок картины, он мечтал о том, чтобы его полотна стали частью этого мира, а зритель — непосредственным участником происходящего. Но именно это желание и низвергло его с вершин славы в пучину векового забвения.
Несчастье и забвение приходят столь же стремительно, как удача и слава. Рембрандт Харменс ван Рейн ощутил это на себе в 1642 году. Конечно, огорчения были и до этого: его дети умерли во младенчестве. Выжил только один сын, Титус, рожденный в 1641 году. Но год спустя покинула этот мир его любимая жена Саския, с которой он прожил долгие годы. А вместе с этой утратой от художника отвернулась и удача, отвернулась в тот момент, когда он создал одну из величайших своих картин.
О «Ночном Дозоре» Рембрандта можно говорить бесконечно. Это полотно настолько масштабно по своему содержанию, настолько уникально по выстроенной композиции, что история его создания вполне достойна отдельной книги, а не статьи. Но, как часто бывает в жизни, именно это творение, впоследствии в корне изменившее все развитие мировой живописи, было отвергнуто современниками.
Заказчикам не понравилось, как они были изображены, и многие из них отказались оплачивать работу художника. Такого унижения самый известный живописец Нидерландов не испытывал никогда. В один год Рембрандт потерял любимую жену и потерпел фиаско с лучшей своей работой. Казалось бы, этого вполне достаточно, но нет, это было только началом трагедии. Заказов становилось все меньше (в моду входил классицизм и стилистика парадных портретов), и вскоре имущество художника распродали за долги. Из огромного особняка в самом центре Амстердама он был вынужден перебраться на окраину города, в Еврейский квартал, где снимал несколько комнат со своим любимым сыном Титусом.
Самое интересное, что Рембрандт легко бы мог приспособиться под последние модные тенденции в искусстве и вновь получать большие деньги за свои полотна. Но живописец был убежден в том, что должен создать абсолютно новый стиль. На его портретах теперь были не богатые люди, а самые обычные граждане города Амстердама. Таков, например, «Портрет старика еврея».
Рембрандту стало не интересно детальное изображение всех предметов одежды, он стремился к большей абстракции, стремился в идеальной точности показать чувства своих персонажей. За свое упорство он получал только страдание и пощечины. Так произошло с его картиной «Заговор Юлия Цивилиса».
Вместо классического, помпезного, исходящего патриотизмом изображения старый мастер представил на суд общественности вот это.
Перед нами картина варварского пира, грубого, неприглядного. Это полотно почти на 300 лет опередило свое время, предвосхищая живопись экспрессионизма. Не удивительно, что шедевр мастера был отвергнут, а его имя было покрыто несмываемым позором. Но именно эти последние восемь лет жизни, проведенные в абсолютной, непроглядной нищете, являются одним из самых плодотворных периодов в творчестве Рембрандта.
Я думаю, что про картины того периода, в том числе про его «Возвращение блудного сына» я напишу в отдельной статье. Сейчас же я хочу рассказать о другом. Меня всегда поражало, как мог Рембрандт работать и развивать свой талант, когда отовсюду на него сыпались удары судьбы. Долго так продолжаться не могло, и художник предчувствовал это.
Завершающий удар всегда наносится в самое больное место. Им был единственный сын Титус — очень болезненный мальчик, похожий на свою умершую мать. Именно его Рембрандт изображал тогда чаще всего: и в виде ангела на картине «Матфей и ангел», и за чтением, и в различных костюмах. Возможно, живописцу казалось, что с помощью своего таланта ему как-то удастся отсрочить неизбежное... Не удалось...
На мой взгляд, «Портрет Титуса в монашеской рясе» − одна из самых проникновенных картин Рембрандта. В ней проявилась вся отцовская любовь, весь талант живописца. Во всех этих грубых мазках, в этой тьме, наступающей слева на юношу, в растениях, уже окружающих его тело, выделяется одно — бледное лицо сына художника с опущенными, полными смирения глазами.
Титус умер в 1668 году, Рембрандт пережил его только на год.
Он умирал на окраине Амстердама, абсолютно один, получив в этой жизни все и все потеряв. О его полотнах забыли надолго... Но прошло 150 лет, и уже другие художники услышали то, о чем пытался рассказать своим современникам мастер, вместо славы и денег выбравший свой уникальный путь.