Маяковский: Нет, позвольте: я же юн и смел! Я Александр Македонский! Мне мяса надо! Мяса!..
Журнал «Новь»: А гурьевской каши не хотите?
В 1914-1915 годах в Москве ежедневно выходила газета «Новь», которую сейчас упоминают как обитель начинавших тогда футуристов во главе с Маяковским. Например, именно там впервые было напечатано его стихотворение «Мама и убитый немцами вечер», знаменитые статьи «Теперь к Америкам!» или «Война и язык». Маяковский даже должен был составлять для «Нови» литературную страничку, вроде отдельной рубрики, – только вот что-то пошло не по плану.
Изначально на вопросы читателей «Футуристы ли – “Новь”?» Алексей Суворин (издатель газеты, регулярно писавший для неё под псевдонимом А. Порошина), отвечал очень уклончиво:
Нет, мы не футуристы и не футуризму мы хотим дать поддержку. Мы видим в молодых группах литературы творческие стремления и вот им, этим творческим силам, мы хотим дать возможность говорить с эстрады, хотя бы силы эти и были – бунтующие… пока…
Конечно, он прав в этом своём «пока», ведь вскоре станет понятно, что футуризм был всего лишь позой, как жёлтая кофта фата или морковка в петлице у Маяковского, но вот оценили ли в известной газете талант «бунтующих» – вопрос любопытный. Упомянутая «литературная страничка» вышла всего один раз, под заголовком «Траурное ура», за чем в следующем же номере последовала разгромная статья постоянного автора газеты, Николая Раевского, где он назвал футуристов «молодящимися старичками».
Помимо насмешки над «чужими зубами и накрашенной шевелюрой» (эти нападки в свою сторону Маяковский наверняка мог стерпеть), вот как рассуждает Раевский о хрестоматийном теперь стихотворении «Мама и убитый немцами вечер»:
…Заявляю, что это стихотворение – ничего не значащий набор слов и в точности соответствует набору слов поэтов-декадентов «первого периода», когда ваши отцы писали:
Входит месяц обнажённый
При лазоревой луне.
И после этого – представьте – раздел закрыли. Причём вместе со своим стихотворением Маяковский успел поместить туда стихи Бориса Пастернака («Артиллерист стоит у кормила»), Николая Асеева («Разрубленное, как вы»), Давида Бурлюка («Доверие героям») и Константина Большакова («Бельгия»). Для тех, кто знает историю поэзии XX века хотя бы по школьной программе, лишним в этом ряду станет Большаков: его стихи сохранились только в малочисленных изданиях, да и в целом имя его встречается редко.
Однако сам Суворин (напоминаю: издатель) во всей этой полемике поддержал Раевского, выделяя только одно достойное, по его мнению, стихотворение в «Траурном ура»… Да, «Бельгию» Большакова.
«…Я должен сказать, что стихотворение Большакова – кроме первой строки – превосходно», – вот что пишет издатель, по-детски отделяя непонравившуюся строчку: «Мести холод у бойцов в душе льда». А эта строчка не понравилась ему как раз потому, что больно она «футуристическая»: «Нужно было по-русски сказать: “в душе изо льда”, но предлог разрушал рифму, и вывих грамоты объявлен “новой красотой”! Просто и скоро!»
Упрёк новой красоте – это, конечно, снова выпад в сторону Маяковского, который вслед за идеями Хлебникова заявлял, что слова нужно «менять, ломать, изобретать ежедневно новые определения».
После этого стихи Маяковского – впрочем, как и других футуристов – в «Нови» больше не появлялись. Зато регулярно печатались такие авторы, как Филарет Чернов и Валентин Горянский, писавшие какие-то подражания русскому фольклору. Для понимания – строфа из Чернова:
Еду… часовенка древняя
Среди пути накренилася…
-Господи, Русь православная!..
Тихо слезинка скатилася…
И эти авторы в газете прижились, в отличие от футуристов.
Пожалуй, самое необычное в истории с «Новью», – то, с какой сдержанностью Маяковский держал ответ (он тогда только приступил к работе над гениальными «Флейтой-позвоночником» и «Облаком в штанах», но всё же). Вот как он начинает статью «Без белых флагов», воспринятую в тех обстоятельствах как оправдание:
Газета «Новь» дала место голосу молодых поэтов.
Я знаю, что среди большой публики, читающей газету, у нас едва ли наберется полсотни сторонников, да и эти немногие смотрят на нас, как на людей, стоящих только накануне того шага, после которого наше искусство может стать великим, но может стать и смешным.
Его мысль 1914 года о полусотне последователей среди тысяч читателей газеты, конечно, кажется невероятно скромной. Ведь и эту, пускай даже «оправдательную», статью сейчас гораздо легче отыскать, чем всё остальное, что только печаталось в «Нови». А выходили там, помимо новостей с фронта, и статьи о живописи, литературе, театре, печатались романы известных (тогда) писателей.
Описанный случай может стать не только очередной мотивационной историей о том, как начинали великие авторы, но и поводом подумать, в каком контексте были созданы любимые нами произведения, и сохранила ли история этот контекст.