Европейское искусство осваивает прямую перспективу начиная с эпохи Возрождения, до этого времени глубины в пространстве плоскости просто не существовало.
Математическую основу перспективы просчитал архитектор Филиппо Брунеллески, а в живописи одним из первых ее начал применять Мазаччо. Все это произошло в XV веке.
В Японию европейское искусство проникает в конце XVI века вместе с христианскими миссионерами. Но если попытка обратить Японию в христианство провалилась, то искусство сыграло свою роль.
Кацусика Хокусай родился значительно позже первой европейской экспансии в Японию, в 1760 году. Но в своем позднем творчестве он первым из японских гравёров заинтересовался «перспективными картинами», после чего написал трактат об особенностях европейской живописи.
Так, в 1790-е годы Хокусай создает серию ксилографий, которые значительно отличаются от прежней японской живописи. И не только наличием перспективы и топографически точного изображения пейзажа, но и тем, что художник включает в природу человека. Именно с этого момента можно говорить о таких понятиях, как «национальный пейзаж» в Японии и «реализм» в японской гравюре.
Самое важное место в творчестве художника будет занимать гравюра укиё-э. Именно Хокусай благодаря своему необычному видению выведет философию укиё-э на совершенно новый уровень, сделав повседневную жизнь человека частью мироздания.
За все время карьеры художника Хокусай успел поработать в разных жанрах японской гравюры: от якуся-э (изображение актеров) и сумо-э (гравюры с изображением борцов сумо) до укиё-э (философские гравюры, основанные на рассуждении о радости момента, — «плывущий мир») и суримоно (разновидность цветной гравюры).
Хокусай прожил очень долгую жизнь — больше 80 лет, сменил около 30 имен и создал десятки тысяч работ. Видимо, поэтому современники Хокусая называли его «кидзин», что переводится как чудак. Сам себя художник часто называл гакеродзин (старец, одержимый искусством).
Хокусай стал одним из первых японских художников, о ком узнали европейцы в XIX веке. Именно в это время Европа второй раз «знакомится» с Японией, и эта встреча оказывается решающей, как для Японии, так и для Европы.
В 1868 году в Японии произошла революция Мэйдзи, и это ознаменовало новый этап в истории и искусстве страны. Ее границы открываются, и в замкнутый японский мир проникают европейские новшества, например фотоаппарат. Понемногу из моды выходят гравюры укиё-э, уступая место фотографии. К концу XIX столетия в Японии печатается около двухсот тысяч снимков в год. На всех снимках изображались жанровые сцены из японской жизни. Такие фотографии шли на экспорт, ведь благодаря революции и открытию границ рынок искусства переориентировался на западного покупателя.
Перед продажей в Европу все черно-белые снимки тщательно раскрашивали искусные мастера. Со временем искусство фотографии проникло и в гравюры (например, «Гейша рассматривает фотопортреты»). Безусловно, японское искусство подверглось влиянию европейского, но не изменилось до неузнаваемости, сохранив тысячелетние традиции.
В действительности Япония оказала на Европу куда более серьезное влияние. Начиная с XVI века голландцы вели активную торговлю с Японией через порт Нагасаки. Но товары, поступавшие в Европу, ограничивались фарфором и лаковыми изделиями. И только начиная с 1853 года на европейском рынке появляются разнообразные японские товары. Так, на одной из Всемирных выставок в Париже европейцы открыли для себя японское изобразительное искусство. А уже с 1856 года на парижский рынок поступает японский фарфор, упакованный в бумагу с гравюрами Хокусая.
Молодых французских художников фарфор интересовал мало, а вот гравюры — напротив. Эдгар Дега и Эдуард Мане были очарованы японским искусством. Как пишет в своей книге Эрнст Гомбрих, «Японские гравюры помогли французским художникам увидеть, как много не замечаемых ими европейских условностей по-прежнему сохраняется в их искусстве. Японцы умели наслаждаться каждым неожиданным и нешаблонным проявлением окружающего мира. Например, Хокусай (1760–1849) изобразил гору Фудзи, как бы случайно возникающую за строительными лесами. Это дерзкое пренебрежение элементарным правилом европейского искусства потрясло импрессионистов. Они увидели в этом правиле последнее прибежище старого господства знания над зрением».
Импрессионистов интересовала не только композиция японских гравюр, но и серийность изображений. В начале XIX века Хокусай создает альбом из трех томов, в котором представлена длинная панорама двух берегов реки Сумидагава. А с 1820 года Хокусай публикует пейзажные серии «36 видов горы Фудзи». На самом деле в сборнике 46 видов, так как 10 листов были включены позже, после того как сборник напечатали.
Многократное повторение одной горы напоминает серии работ Моне «Руанский собор», «Кувшинки» или «Стога сена».
Но не только импрессионисты были очарованы японской гравюрой. Стоит вспомнить имя художника, который стоит особняком, — Поля Сезанна. Пейзаж с горой — лейтмотив творчества художника. Более того, именно по сериям этих работ можно изучить эволюцию его стиля. Постоянное обращение Сезанна к горе Сен Виктуар (Святой Виктории) — это некий намек на 36 видов горы Фудзи Хокусая.
И еще один постимпрессионист был покорен японским искусством. Ван Гог регулярно копировал японские гравюры, но делал это настолько в «своем стиле», что они становились самостоятельными произведениями искусства.
И, наконец, японская гравюра повлияла на стиль модерн. С началом «открытия» торговых связей с Японией в Европу хлынули веера, эмали, вазы в японском стиле. Все эти товары продавались в галерее Зигфрида Бинга в Париже. В 1871 году Бинг открывает галерею искусств стран Дальнего Востока и целых три года выпускает журнал “Le Japon Artistique”. Позднее магазин будет называться Maison de l'Art Nouveau («Ар нуво»). Так витиеватый и природный стиль в искусстве получил свое название во Франции благодаря одноименному магазину.
Японское искусство отличается простыми решениями, асимметричными композициями и плавными волнистыми линиями. Такие мотивы в японском искусстве, как кувшинки и стрекозы, стали позднее настоящими символами модерна.
Возвращаясь к нашему уравнению, смело можно сказать, что Япония внесла весомый вклад в развитие европейского искусства, если не сказать — решающий. Ведь без импрессионизма не было бы Гогена, Сезанна и Ван Гога, которые, в свою очередь, повлияли на следующее поколение художников, таких как Матисс и Пикассо. А вот искусство Японии при всех современных новшествах в большей степени так и осталось самобытным.