«Мне всегда казалось, что фотография — это что-то неприличное, но именно это мне нравилось в ней больше всего. Когда я сама начала фотографировать, то чувствовала себя весьма извращенной»
© Диана Арбус
Диану Арбус (Diane Arbus) сделали знаменитой ее неординарные снимки, героями которых чаще всего становились люди с теми или иными физическими отклонениями. Ее называли «фотографом фриков» и часто обвиняли в том, что она показывает миру то, что он замечать не хочет. Но в действительности это инфантильный интерес к неприглядным проявлениям жизни подталкивал Диану к ее пугающим моделям, а не наоборот.
Хотя жизнь Дианы была устроена с самого рождения, своеволие и упорство начали давать о себе знать с юного возраста. В тринадцать лет, влюбившись в молодого рабочего из магазина своего отца, она заявила родителям, что выйдет за него замуж. Богатую семью с патриархальным складом такая перспектива не обрадовала, но пять лет спустя, едва Диане исполнилось восемнадцать, она выполнила обещание, поменяв фамилию на Арбус.
Алан Арбус, молодой и бедный мечтатель, ради содержания семьи был вынужден отказаться от своей мечты стать актером. Пытаясь найти более или менее достойную нишу, вскоре после свадьбы он закончил курсы фотографов. Сразу после Второй мировой войны, не без помощи отца Дианы, супруги открыли студию модной фотографии «Диана и Алан Арбус» (Diane & Allan Arbus). Вскоре заказы стали поступать от таких изданий, как Harper's Bazaar, Glamour и Vogue, но роль Дианы во всех этих проектах ограничивалась обязанностями помощницы.
Алан занимался всей технической стороной вопроса: снимал, проявлял пленку и печатал снимки. Его устраивало то, что он делал. А делал он то же, что и большинство модных фотографов того времени: ставил модель на белом фоне и нажимал на кнопку затвора. Хотя студия была успешной, Диана крайне редко была довольна результатом. Отвечая за творческую сторону работы, ей хотелось подарить каждому снимку историю, вынести суть кадра на его поверхность, раскрыть героя. Но все это было слишком далеко от холеных стандартов гламурной съемки. Таким образом, совместная работа супругов Арбус обернулась непрекращающимся стрессом для обоих.
В 50-х годах, оглядываясь на свою жизнь, Диана осознавала, что несмотря на все внутренние бунты и протесты, она все-таки стала такой, какой её хотели видеть с детства. Она уже была заботливой матерью, верной женой и уступчивой помощницей, но той Дианой Арбус, которую мы знаем сейчас, она стала благодаря знакомству с фотографом Лизетт Модел (Lisette Model).
«Фотографируй из своих кишок!» — наставляла Лизетт Модел свою ученицу, в достаточно грубой и буквальной форме призывая снимать, будучи откровенной с самой собой. Для Дианы это было несложно. Казалось, что все эти годы ей только и нужен был повод раскрепоститься. Фотографии Дианы изменились в одночасье, это признавали все, кто следил за ней.
«Через три месяца у нее появился свой стиль. Сначала только зернистость и двухцветность. Затем – совершенство», — писала Лизетт Модел о своей ученице.
Вскоре после прекращения совместной работы Диана и Алан развелись. Он захотел жениться во второй раз, а она отныне была увлечена фотографией — своей подлинной страстью. Благодаря Лизетт, внутренне Диана уже обрела свободу, а развод сделал это чувство физически ощутимым.
«Я всегда чувствовал, что именно наше расставание сделало её фотографом. Видимо, я не соответствовал её стремлениям. Она была готова идти в бары и в дома к людям. Меня это приводило в ужас», — вспоминал Алан Арбус.
Спектр фотографических интересов Дианы простирался от богатых районов вдоль Парк-Авеню до бруклинских трущоб. Она жадно искала героев для своих снимков в парках и на улицах, но отнюдь не для того, чтобы исподтишка спустить затвор. Чтобы «снимать нутром», как учила ее Лизетт Модел, она чувствовала необходимость долго наблюдать за объектами своего внимания, общаться с ними, узнавать их и даже приходить к ним домой. Диана, хрупкая и с обезоруживающим тонким голосом, вызывала доверие у всех, к кому обращалась. Проникнуть в чью бы то ни было личную жизнь ей не составляло труда. Молодая женщина смотрела на вещи и людей без предубеждений, а потому невольно подчиняла их себе.
Однажды в парке она встретила мужчину, он невозмутимо сидел на скамейке, будучи одетым в женское платье. Несколько снимков Диана сделала прямо там, а остальные — дома у мужчины. Сначала в одежде и парике, а напоследок - полностью нагишом. Обнаженное мужское тело, которое так естественно приняло кокетливую женскую позу, не вызывало у Дианы отторжения, а только искренний интерес. Так появился снимок «Нагой мужчина, изображающий женщину» (Naked Man Being a Woman).
Еще один пример «домашних» снимков — «Еврей-великан дома с родителями» (Jewish Giant at Home with His Parents). Среднестатистическая семейная пара в своей гостиной выглядела бы неприметно, если бы не их сын-переросток, сгорбившийся под потолком. Мать смотрит на свое чадо снизу вверх: то ли с удивлением, то ли с гордостью.
«Если бы я была просто любопытной, было бы очень сложно сказать кому-то: «Я хочу придти к тебе домой, чтобы ты поговорил со мной и рассказал историю своей жизни». Мне бы ответили: «Ты сумасшедшая». И сразу бы отстранились. Но камера — это своего рода пропуск», — признавалась Диана Арбус.
Диана пользовалась влиянием, которое имела на людей. Впрочем, они действительно были интересны ей, особенно те, кого не замечало общество. Карлики, великаны, трансвеститы и уроды казались ей самыми интересными персонажами из всех возможных. Их отклонения представлялись ей если не совершенством, то преимуществом. По ее убеждению, подавляющее большинство людей проживают жизнь, боясь увечий, которые они могут получить, но те, кто от рождения имеют физические недостатки, уже прошли это испытание. Для Дианы в них не было ничего, что могло бы вызвать жалость или отвращение, а потому непосредственность, с которой она их снимала, и сейчас чувствительного зрителя заставит передернуть плечами.
Диану трогала благодарность, с которой люди с физическими уродствами открывались ей. И действительно, ни один из снимков нельзя обвинить в постановочности. Все они сделаны так, будто на улицах Нью-Йорка каждый день разгуливают толпы душевнобольных в карнавальных масках, полуобнаженные трансвеститы в пышных париках и сестры-дауны с пугающими улыбками. Все они смотрят прямо в объектив, полные самодостаточности и воли к жизни. Так, как никто от них не ожидает, потому что обычно не смотрит на них вообще.
«Я действительно убеждена в том, что есть вещи, которые никто не видел до тех пор, пока я их не сфотографировала», — говорила Диана Арбус, как бы намекая на добровольную слепоту общества.
В контексте творчества Дианы запечатленные истории из жизни «нормальных» людей ставят само понятие нормальности под вопрос. Например, как на снимке «Молодая бруклинская семья на воскресной прогулке» (A young Brooklyn family going for a Sunday outing). Может возникнуть сомнение в психическом здоровье ребенка, но на самом деле тот просто дурачился.
Нечто нездоровое видится и в портретах обычных жительниц Нью-Йорка, молодых пар и детей. Снимок «Близнецы» (Identical Twins) производит некое мистическое впечатление, хотя в действительности изображает обычных семилетних близняшек, которых Диана заметила на одной из рождественских вечеринок.
Невыразимое ощущение трагичности, пусть и неявно, исходит почти от всех снимков Дианы. Возможно, тому виной пассивный квадратный формат или грубый свет вспышки, делающие фотографии то излишне белыми, то, наоборот, утопающими в черноте. Но главное средство, которое Диана подчинила себе — случайность. Она намеренно отказалась от контроля и позволяла ситуации самой привести ее куда нужно, а моделям — самостоятельно найти место перед объективом. Ей же оставалось уловить момент и нажать на спуск.
«Я не знаю, что такое хорошая композиция. Существуют определенные «правильно» и «неправильно». И иногда я предпочитаю то, что неправильно», — говорила фотограф.
Диана всегда чувствовала необходимость снимать людей с историями, тяжелее ее собственной. Особенно важное значение это приобрело после перенесенного гепатита, обрекшего ее на приступы депрессии, бесполезные терапии и богатый лекарствами рацион. Диане удалось получить разрешение на съемку в заведениях для умственно отсталых, и она смогла проводить там столько времени, сколько ей было необходимо. В снимках же, которые она делала, правдивость не просто имела большое значение, а была кричащей.
Многие издания, такие как Esquire и New York Times, почувствовали необходимость перейти от постановочной фотографии к репортажной, и то, что Диана Арбус могла им предложить, попадало в десятку. В течение одиннадцати последних лет ее жизни было опубликовано более 250 работ. Она получила премию от Американского Общества Журнальных Фотографов и поддержку музея Гуггенхайма.
Однако болезнь бросала ее из одного разбитого состояние в другое, еще более тяжелое, заставляя чувствовать себя изможденной и разочаровавшейся все чаще. В 1971 году Диана покончила с собой, хотя на момент своей смерти была уже достаточно известной и популярной как в Америке, так и за ее пределами. Биографы любят уделять ее кончине особое внимание и строить различные догадки на этот счет, но на самом деле никто с уверенностью не может говорить об истинной причине такого поступка. Эту тайну Диана предпочла оставить нераскрытой.