Путешествовать – полезно. Это, пожалуй, лучшее наслаждение в жизни. Для меня Таллин стал открытием. Это произошло благодаря замечательному художнику Алексею Гордину. Мы бродили не по историческому центру, где все красиво и полно туристов.
Мы исследовали те места, которые обычно остаются за кадром. Заброшенные заводы, покинутые химические лаборатории, осколки огромной империи… В них есть все: и ностальгия, и вдохновение, и глубина ассоциаций – всё то, что нужно для настоящего творчества. Можно ли было придумать лучшее место для разговора об искусстве?
Artifex: Как ты сам определяешь жанр и стиль своих работ?
Современное искусство нет смысла делить на жанры. Я использую в своих роботах и видео, и живопись, и рисунок, и пространственные инсталляции. Если говорить про мои картины, то у них есть совершенно разные источники. Начинал я с советской карикатуры, эстонской мультипликации. Из них возникли первые серии картин.
Artifex: А как само место влияет на художника? Что для тебя Таллин?
На меня место очень сильно повлияло. Я же ведь родился в РСФСР, в Эстонию переехали, когда она уже не был частью Советского Союза. Таллин – очень маленький город, тут все друг друга знают. Не знаю, хорошо это или плохо… У меня в творчестве очень часто прослеживается такое ностальгическое постсоветское настроение. Возможно, если бы я из Томска переехал жить в Нью-Йорк, то этой ностальгии не было бы. Но здесь в стране до сих пор есть очень сильное постсоветское ощущение. И архитектура, и большое количество художников, которые на той же волне, что и я.
Artifex: А постсоветская эстетика, все эти «заброшки», руины – как они на тебя влияют?
Я их очень часто использую в своем творчестве. Я вот не так давно ездил под Ригу. Делал видео перфоманс ONE MAN PARADE. Одиночный парад для никого. У меня был флаг. На нем надпись: «Покупайте мои работы». Я ходил по заброшенному городу. Во времена СССР там жили пять тысяч человек. А сейчас не осталось ни души. Я все чаще в последнее время в своих работах занимаюсь проблемой выживания художника в современном обществе. У нас сейчас рыночные отношения, капиталистическая система, а художнику нужно как-то выживать в ней. Знаешь, у меня с детства идет такая ностальгия по 90-м. Я всегда ищу такие настроения, которые я впитывал и видел, когда был маленьким в период развала СССР. Мне нравится эта эстетика. Я люблю смешивать тему выживания художника в капиталистическом обществе, но использовать при этом визуальный язык 90-х годов, то, что выходит из советского андеграунда, ранних работ Кабакова.
Artifex: Нашу прогулку по городу мы начали со сквота художников «Полимер». Что для тебя значит это место?
Значит многое. Такое место – оно в Таллине единственное, хотя очень сильно изменилось за время своего существования, прямо как человек. Раньше это место принадлежало сообществу экспериментальных художников. Там было много саунд-арта, перформанса… Первый раз, я познакомился с этими направлениями именно на «Полимере». Я тогда только поступил на первый курс и умел только рисовать. Я не думал, что живопись можно разнообразить еще и другими видами искусства. Но потом эти художники оттуда уехали, и «Полимер» стал местом просто неформальных собрания. Там и хиппи тусовались, и панки, было очень много концертов, выставок. Это странный, изолированный от реальности уголок Таллина. Многие подростки, сбежавшие из своих семей, приходят именно туда. Такой странный полулегальный сквот, который не подчиняется внешним законам. Это классно, что в Таллине есть такая движуха. Я надеюсь, она останется и в дальнейшем.
Artifex: Но Таллин сейчас очень сильно меняется, все больше превращается в европейский город. Есть ли какая-то ностальгия по прошлому?
Несомненно, есть. Многих мест, которые вдохновляли меня на творчество, уже нет. Там сейчас все застроили, сплошные новые здания. Я очень люблю это постсоветское ощущение, эти сталинские обшарпанные дома, дворы с разбитыми детскими площадками. Это моё детство, и оно было чудесным. А сейчас Таллин все больше превращается в обычный стеклобетонный город. С одной стороны, я понимаю, что это хорошо. Но, с другой стороны, ты уже не можешь пополнить свое прошлое визуально. Там, где раньше были жёсткие панк-концерты, теперь стоят офисы и дорогие магазины. Нет, я рад за Таллин: все должно развиваться и двигаться вперед, но бывает очень грустно. Главное продолжать заниматься искусством, развивать технику и двигаться вперед. Развивать идеи, путешествовать, знакомиться с людьми.
Artifex: Расскажи про свои последние работы. Какие выставки у тебя были?
Недавно была выставка Art is not just fun any more в Тарту. Идея в том, что если я продаю картину и на этой картине есть фраза, которая мне нравится и которая имеет смысл вне зависимости от картины, то я набиваю эти фразы на своем теле. Сейчас у меня была уже пятая татуировка. Каждый раз я делаю короткометражку о невозвратности своего личного выбора. В какой-то момент художник сливается со своими произведениями.
По законам рынка все покупается и все продается. Картина на стене в галерее – это коммерческий объект. Результат твоей духовной деятельности, твоих внутренних процессов. Не всегда легко что-то сделать… А в итоге нужно продавать. Это тоже сложно. Произведение навсегда уходит. А татуировка – она остается с тобой до самой смерти. Это слияние со своими работами. Возникает интересный вопрос: кто является предметом искусства? Художник или его работа?
В последнее время мне все больше интересно работать с пространством. Интересно соединять живопись и видео, делать из них пространственные вещи. Была одна выставка, где я галерею переделал в тупик. Мы построили две стены. Комната стала не квадратной, а треугольной. В тупике было размещено видео, где я прохожу сквозь туннель. И из этого туннеля я вновь выходил в эту же галерею. Это символ пути, работы, которая в итоге все равно ведет в тупик. Тупик рынка.
Еще одна документальная выставка была в Хельсинки. Она посвящена отношениям между Финляндией и Эстонией. Многие люди едут из Эстонии в Финляндию собирать металл. Здесь с ним тяжело, а в Финляндии жители легко выбрасывают в мусор микроволновки, плиты… Там огромное количество заброшенных заводов, где тоже много металла. Эстонцы все это собирают и тащат сюда. Вот я и сделал проект. Нашел один заброшенный завод недалеко от Хельсинки. Поехали туда с чуваком, которой разбирается в теме, и я снимал про это фильм. Он будет транслироваться на двух экранах одновременно, один будет дополнять другой.
Artifex: Какую роль в твоей жизни занимают путешествия?
Я не могу сидеть на месте. Знаешь, тут живет очень много людей, которые никуда не выбираются. Они только сидят на месте и говорят, что все говно. Эстония – говно, Таллин – говно. А я вот много езжу и могу сказать, что Таллин – один из лучших городов. Я жил определенное время в Хельсинки. Так вот, там я точно жить не хочу. В других городах, по которым ездил, может быть, и хотел бы пожить какое-то время, но не оставаться там навсегда. Путешествие, прежде всего, помогает найти свое место. Картинка перед глазами должна постоянно меняться. Если этого не происходит, ты перестаешь думать по-новому. Ты перестаешь генерировать идеи. Путешествия – мое лекарство от творческого ступора. Нужно все время искать красоту. Многие мои работы рождались именно из впечатлений, полученных в поездках.
Artifex: Мы говорили много о детских воспоминаниях. Твое первое большое путешествие, переезд в Эстонию, что тебе больше всего запомнилось?
Когда мы переехали, у нас был очень большой участок, весь заросший. Это напоминало какие-то джунгли. А там, откуда я приехал, были только хрущёвки и гаражи. И первое моё воспоминание, тут, это когда я иду, еще совсем маленький, через огромные малиновые кусты, густые, как тропические леса. А сейчас смотрю – там только пара этих кустов осталось. Они низкие такие, по пояс максимум мне сейчас. Это то воспоминание, которое все время крутится в моей голове.
А еще помню, как в девять лет столкнулся, пожалуй, единственный раз с каким-то паранормальным явлением. Был поздний август, совсем темно. Я вышел из дома и в темноте в кустах увидел какое-то существо. Лицо заросшее, но человеческое. Тело все было завернуто в гнилые тряпки, а глаза горели как у кошки в темноте. Я с ним столкнулся лицом к лицу. Я заорал, заплакал и убежал. Три дня потом плакал не переставая. Думаю, с тех пор я и изменился, начал жизнь воспринимать как-то более полноценно. Следующие четыре года я боялся даже подойти к этой роще, хотя это было совсем недалеко от моего дома. Правда, этого мужика я никогда не рисовал. Ни разу он в моем творчестве не появлялся.
Artifex: Спасибо за интервью.