Как много бы сказали города, если бы умели говорить? Мы знаем, по крайней мере, одного человека, понимающего Санкт-Петербург с полуслова. Владимир Колбасов волшебным образом возвращает своих зрителей в самые теплые моменты детства, когда улицы были нашими верными и добрыми друзьями.

Его акварели как иллюстрация к сказке, где у каждого сгорбленного временем дома есть удивительная история, которой ему не терпится поделиться. Где разноцветным крышам любопытна жизнь прохожих, а изогнувшиеся фонари подмигивают болтливым окнам. Самобытный, но такой уютный акварельный Санкт-Петербург неминуемо наполнит сердце светом и теплой ностальгией.

Владимир уделил время корреспонденту Artifex Теплицкой Анастасии и рассказал о своем уникальном ви́дении, а также значимости зрителя в искусстве.

 

Artifex: Расскажите о том, как проходит ваш процесс работы над картиной. С чего все начинается?

Процесс работы — тема для толстой книжки. Если же в двух словах, то всё начинается с прогулок по городу, набросков, зарисовок, этюдов. Затем в мастерской создаются эскизы, идет поиск приёмов, варианты решений. Наступает момент, когда на столе появляется белый лист бумаги, кисти, краски и начинается работа. Я пишу только при дневном свете. Встаю с рассветом, рисую весь световой день. Начав новую работу, никогда не откладываю её на потом, пишу сразу и до конца.

Artifex: Свое художественное образование вы начали с ранних лет. Это было вашим собственным желанием, или родители проявили инициативу?

Это было моё решение. В детстве активно занимался спортом: гимнастикой, стрельбой, боксом. Но настало время, и потянуло к прекрасному. Пришёл в Городскую художественную школу, которой руководил великолепный педагог Георгий Николаевич Антонов. Пришёл и остался учиться.

Artifex: Почему вы столь неравнодушны именно к акварели?

Я её люблю. Мне с ней легко и просто работать. Акварелью начинают рисовать дети, ею пишут мастера. Достаточно вспомнить акварельные листы Дюрера, Премацци, Соколова, Гау, Билибина… Это добрая, нежная, универсальная техника.

Artifex: Но ведь она практически не дает права на ошибку? Все дело в мастерстве?

Акварель, как и любая другая техника, ‒ только язык, на котором говорит художник. Какой язык проще — русский, китайский, арабский? Наверное, тот, на котором мы учились говорить в детстве. В творческой жизни для меня таким языком стала акварель. А ошибки — это же творческий процесс. Порой сделанная сегодня ошибка завтра становится творческой находкой или авторским почерком.

Artifex: Очень точное замечание. Расскажите, было ли такое с вами?

Однажды я приехал в Выборг на этюды. Пришёл на место и обнаружил, что сумка с красками, бумагой и прочими принадлежностями осталась дома. В кармане нашёл лишь пару цветных карандашей, да помятый альбомчик с тонированной бумагой. Намеченные планы рухнули, но деваться было некуда, решил сделать хотя бы наброски. Под вечер возвращался домой с чётким ощущением бездарно прожитого дня.

 

Через пару недель, разбирая в мастерской бумаги, наткнулся на тот самый альбом. Открыл, посмотрел. С пожелтевшей будто от времени бумаги на меня смотрел вроде бы совсем и не мной нарисованный старый Выборг. Сквозь наспех накиданные карандашом линии проступали башни замка, узкие улочки старого города, вросшие в землю дома. Пролежав в альбоме, Выборг каким-то удивительным образом видоизменился и стал именно таким, какими мне и хотелось бы его видеть — строгим, графичным, сказочным. Стало ясно, что это практически готовый материал для новой серии и, конечно же, он должен быть исполнен на тонированной бумаге. Так, совершенно случайно, сделанные карандашные наброски, легли в основу серии «Выборгские зарисовки».

Artifex: Хочется остановиться на серии «Город». На всех картинах Санкт-Петербург предстает как будто живым: дома насупливаются, изворачиваются, даже улыбаются. Кажется ли вам город живым существом?

Мне не кажется, я знаю, что город живой. Просто он живёт в другом измерении.

Artifex: Пожалуйста, расскажите подробнее, как вы это видите.

Сложно рассказать словами. Я не писатель, а художник. Моя задача ‒ рисовать этот параллельный мир. Каким его вижу, таким и рисую. Написанные на эту тему акварели из городской серии и есть ответ.

 

Artifex: На большинстве картин серии «Город» крохотные фигурки людей появляются крайне редко. В чем причина?

Люди из иного мира. А там, в акварельном городе, живут дома, дворы, улицы. У них свои судьбы, свои истории, свои радости и печали. Рассказы об этом городе и лежат в основе работ.

Artifex: Посещало ли вас желание повторить эту серию, с другим городом в главной роли?

Повторить – не посещало. Но помимо Петербургской городской серии есть «Выборгские зарисовки», работы по Новгородским храмам, Венские этюды, Пражские наброски…

Artifex: Давайте поговорим о серии «Самоходки». Несмотря на яркие краски и, казалось бы, «радостный» сюрреализм, она все же несет в себе более глубокие идеи, так ли это?

В основу работ из серии «Самоходки» положен принцип, характерный для одного из направлений японской поэзии, стихов Танка. Это одна ясно выраженная мысль и лаконичная форма исполнения. А уж насколько глубоки заложенные в них идеи ‒ решать зрителю.

 

Artifex: Безусловно, личное восприятие зрителя всегда вносит что-то новое в картину, но все же изначально именно автор задает посыл.

Однажды Владимир Семёнович Высоцкий на вопрос «А что вы хотели сказать этой песней?» ответил:

«Что хотел, то и сказал.»

В творчестве концепция, замысел, идея — понятия технические и вторичные. Это только инструмент. Главное — Душа, Любовь, Чувства. Александр Сергеевич Пушкин писал:

«И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…»

Думаю, основная задача художника не пытаться донести до зрителя заложенную в работу авторскую идею или концепцию, а сделать так, чтобы в душе каждого зрителя повернулся волшебный ключик чувств, открылась тайная дверка в иные творческие миры. Если художнику удаётся увести зрителя в это удивительное путешествие, то задача выполнена.

Artifex: Поддерживаете ли вы часто встречающееся среди художников мнение, что картина сама себя рисует, а рука мастера лишь инструмент?

Несомненно! Ежедневно убеждаюсь в этом.

Artifex: Занимает ли вас сейчас какая-то совершенно новая для вас идея?

Сегодня основная проблема не рождение новых идей, их и так накопилось достаточно, а поиск времени на реализацию уже задуманного. Очень много наработок, много хочется успеть. На это и направлены сегодня все силы.

Artifex: Поделитесь, пожалуйста, над чем вы работаете сейчас? Или за что хотели бы взяться в ближайшее время?

Строить планы и говорить о задуманном — дело неблагодарное. То, над чем сейчас работаю, предпочитаю сначала закончить, выставить и только потом обсуждать. Для этого регулярно провожу выставки в Санкт-Петербургском Союзе Художников. Следующая плановая выставка пройдёт феврале семнадцатого года, на Большой Морской, 38. Пользуясь случаем, приглашаю.

Artifex: Благодарю за приглашение! А как проходят выставки?

Это как своеобразный творческий отчёт о проделанной работе. Здесь я встречаюсь со зрителем, рассказываю, над чем работал в последнее время. Вместе с посетителями смотрим картины, обсуждаем, спорим.

Artifex: Позвольте поинтересоваться, о чем спорите?

На этот вопрос без улыбки не ответишь: обо всём! Общение со зрителем для меня ‒ достаточно важный момент. Без зрителя теряется смысл творчества. Невозможно развиваться в замкнутом пространстве. Нельзя творить, не имея обратной связи. Другая точка зрения, иное мнение позволяют по-новому взглянуть на свои же собственные работы. Вот мы и спорим: как и куда идти далее по творческому пути.

Artifex: Я знаю, что многие работы находятся в частных коллекциях. Кто чаще всего покупает ваши картины?

Это очень красивые, умные, благородные люди, которые любят акварель и могут позволить себе приобрести работы.

Artifex: Владимир, было крайне интересно пообщаться с вами. Желаем больших успехов!