Яркие, броские картины современного художника Романа Резницкого не спутаешь с другими. На первый взгляд, это просто провокационно эротические холсты, но если присмотреться и прислушаться к занимательному рассказу их автора, понимаешь, что художник внимательно исследует современную реальность, а каждая его работа наполнена ироничной философией.
Вероника Киргетова встретилась с Романом Резницким в его квартире-мастерской и расспросила художника о персональном понимании стиля «поп-арт», о подделках и скандалах на современной арт-сцене и, главное, узнала подробности о появлении новой серии художника «Семь грехов», которую еще не видели московские зрители.
Artifex: Расскажи, пожалуйста, как возник твой «поп-арт»? И чем он отличается от художественного направления середины прошлого века?
Живя в Питере, я работал арт-директором, занимался фотосессиями, графическим дизайном, делал показы. Я всегда был таким «артом» среди своего бизнес-окружения, вот друзья и прозвали меня «Ромка-АРТ». Как-то на день рождения мне подарили холст. Я окончил в свое время художественную школу, но живописью давно не занимался и все не решался никак начать. В жизни мужчины, как известно, всегда есть женщина, и однажды она сказала: «Напиши мне картину». Отказать я не мог и стал думать, что бы мне изобразить. И вдруг меня осенило: я – АРТ, любимая часть женского тела – ПОПА. Это будет ПОП-АРТ! Холст был квадратный, стиль поп-арт был установлен, и я решил, что это обязательно будут попы, плюс они будут яркие. Все эти факторы сложились: тема, цвета, квадратная форма холста, попы. И получилась моя первая картина.
Artifex: И как девушка оценила твою работу?
Она - самая откровенная среди всех моих работ. Я назвал картину «Влажность»: грубо говоря, два человека занимаются любовью в луже. Здесь даже философского еще ничего нет. Девушка, естественно, сказала, что это говно. Она-то хотела кипарисы и лавандовые поля. На этом история той картины закончилась. А я перестал рисовать до своего переезда в Москву.
Artifex: Почему ты переехал?
Сейчас я смеюсь, сравнивая себя с женами декабристов. Потому что я, грубо говоря, поехал в Москву за бабой. Хотя на самом деле я преследовал другие цели: во-первых, в Питере мне уже все надоело, а одному было страшновато ехать «в никуда». А во-вторых, знаешь, есть «родинка», которая на теле постоянно в одном месте, а я, как «прыщик», могу вскочить то в одном, то в другом месте. Я люблю перемещаться, новые места меня вдохновляют.
Artifex: И в Москве ты снова вернулся к живописи и сформировал свой стиль?
Да, во-первых, моя картина всегда будет квадратной. Потому что квадрат – это идеальная фигура. Если его распилить на две части по диагонали, то получатся треугольники, если быстро крутить – круг, если соединить несколько – прямоугольник. К тому же квадрат очень хорошо смотрится в интерьере, а у меня все-таки интерьерная живопись. Кстати, видишь, у меня даже логотип/подпись квадратный. Во-вторых, пять цветов, которые повторяются на всех моих картинах. Я выбрал самые топовые цвета, потому что, как я уже говорил раньше, я люблю путешествовать, а эти краски всегда везде есть.
Artifex: Я знаю, что помимо картин у тебя очень интересная концепция развития и продвижения: ты читаешь лекции, организовываешь фотосессии, делаешь лимитированные серии принтов. Расскажи об этом подробнее.
Я всегда был направлен на творчество-бизнес. Я перечитал кучу книг по арт-бизнесу и понял, что арта как направления в России пока нет. Специалистов очень мало. Поэтому я разработал свою линию продвижения. Эротика, пять цветов, квадратный формат - это запоминается. Моя первая тема – это лекции. Не то чтобы я балабол, но я очень разговорчивый, даже по интервью, думаю, это видно (смеется). Было время, когда я работал арт-директором премиум площадки Bulgakov Space, где проходили лекции и семинары в кулуарном формате. Там я стал читать свои лекции, потому что это а) деньги, б) развитие и в) продвижение. Я всегда говорил, что я художник, и каждую лекцию заканчивал рассказом о своем творчестве. Всего я разработал три лекции: «Музы художников», «Современное искусство» и «Поп-арт».
Вторая моя тема – это коллаборации с крутыми брендами, например, с Bentley. Летом для своих клиентов они арендовали яхту и приглашали меня, чтобы я в живом формате читал лекцию, которая плавно перетекала бы в такой неформальный разговор об искусстве.
Artifex: Каждую серию твоих работ сопровождают оригинальные фотосессии. Как ты придумываешь концепцию?
Я стал делать фотосессии к картинам почти сразу же, как начал рисовать. Сказался, наверное, мой опыт работы арт-директором. Концепция тоже быстро пришла: дело происходит как будто в мастерской, хотя на самом деле я пишу картины дома. В своих фотосессиях я использую обнаженных девушек, которые повторяют сюжет картины. Мне нравится подбирать моделей, придумывать сюжеты, особенно участвовать в процессе - это же обнаженка. Конечно, художник со своими картинами в мастерской – идея не новая. Но фотосессий, которые обыгрывают сюжеты картин, я до себя нигде не встречал. В принципе я являюсь одним из первых, кто эту тему начал, и сейчас мне очень льстит, что мою идею переняли другие художники. Мне очень приятно слышать, когда говорят: «Это в стиле Резницкого».
Artifex: Еще ты запустил серию принтов?
Я делаю шоколадки, чехлы, футболки, в скором времени хочу выпустить зонты, хочу серые Питер и Москву разукрасить яркими цветами. Плюс мне очень нравится придумывать такие вещи. Если ты заметила, чехлы на телефон очень тактильные, они прорезиненные. Это тоже элемент пиара - моя визитка. Для меня это отличная реклама. У меня недавно была история, когда две незнакомые друг с другом девушки сидели в баре, а на телефонах у них были мои чехлы. Они мне сфоткали друг друга, отправили мне с вопросом «Кто это?». А следующая фотка - они уже вместе, подружились. И я теперь шучу, что вот так мое творчество знакомит людей.
Artifex: Расскажи о своем творческом методе при создании новой работы.
Для начала я делаю скетчи ручкой, где очень схематично продумываю композиции. Затем детально разрабатываю тему на компьютере в фотошопе, потом все это переношу на холст карандашом и начинаю творить. Мне иногда говорят, что это очень просто. Я пару раз давал друзьям картинку, с которой можно было срисовать, так у них не получалось. Да, с техническим прогрессом что-то стало проще, но вспомним эпоху, когда появилась камера-обскура, художники стали ей пользоваться, упростив в чем-то себе задачу, но это в итоге привело к решительному развитию живописи. Сейчас некоторые художники вообще печатают свои работы и уже поверх краской их закрашивают. Я получаю удовольствие от процесса, когда рисую карандашом с резинкой. Стираю, матерюсь, что-то не получается. Но для меня это живой процесс, приносящий колоссальное удовлетворение.
Artifex: Не так давно у тебя была скандальная история, связанная с копированием твоих работ…
Я всегда понимал, что рано или поздно меня начнут копировать. Потому что мое творчество базируется на идее, а скопировать меня легко, я же не Шишкин. Около года назад мне прислали сообщение в Инстаграм с текстом: «Резницкий, не твоя ли это картина?». Я перешел по ссылке в аккаунт девушки из Питера, где на одном из фото она была запечатлена ставящей свою подпись на только что сделанную копию моей картины. Я вот не понимаю: это надо быть либо тупой, либо наглой. Я сам всегда делал копии, художник должен делать копии чужих работ в целях развития. В свое время я сделал десяток копий рыбок Матисса. Но делая копию Матисса, я никогда не ставил подпись «Reznitsky». Это неправильно. Делайте копии, пожалуйста, но не ставьте свои подписи!
Artifex: Как развивались события дальше?
Я списался с этой девушкой, и она заверила меня, что продавать эту картину не собирается. А спустя полгода моя знакомая решила написать ей и предложила купить эту работу. Ответ был: «Конечно, продаю». А это уже уголовное дело. Я хотел эту тему довести до логического завершения. До суда. В какой-то степени это был бы для меня неплохой пиар-ход, что меня, ныне живущего художника, копируют. А девушку эту хотелось - как киску носом, чтобы поняла, что если нет готовой идеи, то придумывай что-нибудь свое. Но я эту историю замял тогда. Не стал ругаться, выяснять, а сейчас уже вроде как год прошел. Не знаю, может, и вернусь к этой теме снова… В общем да, такие моменты есть. Каждую картину я не могу зарегистрировать, это отдельный процесс. Я поэтому зарегистрировал свой знак, уже год назад. И каждую новую работу выкладываю в Инстаграм, чтобы зафиксировать дату ее создания.
Artifex: Как появилась твоя серия «Семь грехов»?
Однажды в директ мне написал человек, который хотел сделать заказ на семь картин. Я сразу подумал, что он - несерьезен, потому что при стоимости в 150 тысяч (тогда мои картины еще стоили так) сразу семь работ – это круто. Тем не менее, мы договорились о встрече. На тот момент я уже работал в Bulgakov Space, это этажом ниже квартиры-музея Булгакова. Энергетически это очень значимое место: там Есенин познакомился с Айседорой Дункан, там была мастерская художника Кончаловского. И вот в этом месте мы с заказчиком и встретились. Сам человек выглядел следующим образом: маленький, кругленький, в шубе. Я еще подумал: странное это дело, чтобы мужик был в черной шубке. Фишка в том, что когда мы встретились, он был немногословен и сказал: «Я в тебя верю, я слежу за тобой, я бизнесмен и вкладываю в тебя деньги». И заказал мне серию картин на тему семи грехов. Я сначала отказался, объяснив это тем, что я еврей-атеист, у меня достаточно эротически провокационная тема, и приплести сюда религию – это значит, вызвать скандал. А таким образом пиариться я не хочу. Мне скандальность не нужна. И он ушел, сказав напоследок, чтобы я подумал.
Artifex: Но серия все-таки была создана?
Я два дня с этим жил, загоревшись идеей, она так меня увлекла, что я был готов звонить ему уже на следующий день. В итоге мы договорились, что он не вторгается в мои эскизы и предоставляет полную художественную автономность. Я уже начал работать, как вдруг он пропал. Я ему пишу-звоню - никакого ответа. Когда я рассказал эту историю своей знакомой, находясь вечером в Bulgakov Space, она мне сказала: «Слушай, Ром, у меня мурашки. Ты понимаешь что это? История из «Мастера и Маргариты», когда Мастер сказал Воланду: «Я атеист». А Воланд ему ответил: «Ты поверишь». На фотографии (заказчика) – он вылитый Кот-Бегемот. В этой шубке-шерстке, маленький, кругленький. Могу сразу тебе сказать, я в это не верю. Но за эту историю какие-нибудь другие художники заплатили пиар-агентству колоссальные бабки. Пришел ко мне Кот-Бегемот в Булгаковский дом, дал мне эту идею - и исчез.
Artifex: И правда, мурашки от этой истории! Тебе удалось, не изменяя своему стилю, уйти от чрезмерной религиозности?
Я восемь месяцев вынашивал эту идею, затем писал серию картин, практически родил их. Ты права, в этой серии нет абсолютно ничего религиозного, но в то же время всемером картины образуют грехи.
Artifex: На твоей выставке я видела только две картины из этой серии. Расскажи об остальных.
Начал я с греха «Уныние». Этот грех мне совсем не присущ, как ты понимаешь по интервью, я такой жизнерадостный. Эта работа - моя самая нелюбимая. Я даже думал, что она мне настолько не нравится, что я ее перерисую.
А потом подумал, зачем ее переделывать? Это же «Уныние», даже хорошо, что получилось унылое говно, это я утрирую, конечно. Здесь девушка, часть ее лица – замочная скважина, сердце на спине, она страдает.
«Похоть». От меня ждали большего, признаю.
«Гордыня». Все говорят: «Ой, Матисс!» Ну, конечно же, я знаю, что это - Матисс! Ну, а почему нет? И нет тут аллегории Иисуса, хотя уже кто-то и венок усмотрел. Поскольку я не могу без женщин, то я изобразил Статую Свободы. Сразу оговорюсь – не я ее первый голой нарисовал, зато я повернул ее попой к зрителю. Ее жест говорит: «Целуйте меня в зад». А танец Матисса вокруг символизирует, что весь мир вокруг нее кружится, пляшет под ее дудку.
«Зависть». Я очень долго думал, чему можно завидовать в моей тематике. Попа? Грудь? Было бы слишком прямолинейно. Поэтому я копнул глубже и выбрал русалку. Она в своем пруду. Она - воплощение сексуальности. Она - уникальна. Все мужики-моряки бредят ею, все вожделеют ее. Но напротив стоит девушка на лабутенах. Таких девушек на лабутенах много, а Русалка - одна единственная в пучине морской. Но она все равно завидует девушке, ведь она никогда не сможет стоять на ногах и никогда не наденет лабутены. И в этом ее грех.
«Алчность». Это современный мир, это девушка свесила ножку, туфелька упала. А мужчина - в виде бабок, у него нет головы, он представляет собой сверток бабла. И эта девица просто на нем сидит.
«Гнев». Долго думал над этим грехом. И пришла мне немного философская тема. Здесь рука Божья, когда Содом и Гоморра были разрушены, для меня гнев – это войны, это разрушение. Здесь все это есть. А вместо людей - статуи.
«Чревоугодие». Это не как сейчас, когда «я съела вишенку, я объелась и мне надо на спорт». Это - раньше, когда люди сидели за столами, ели, потом пальцы в рот - и ели дальше. Это просто грязно. Это мерзко.
Поэтому я изобразил это все на фоне жопы, потому что понятное дело, куда эта вся еда потом идет.
Artifex: Спасибо за интервью!