На «Альбион» Мэта Коллишоу (Mat Kollishaw) я шёл с тяжёлым сердцем. Дважды по собственной вине я туда не попал, и вот ожидания мои стали явно завышенными. Я ожидал горького разочарования, ведь выставка бесплатная, а это, как правило, тревожный знак. Но на деле я получил много больше, чем мог себе представить. Постараюсь рассказать почему.
Для начала стоит отметить, что выставка построена весьма удачно: там нет ничего лишнего, она не выглядит как разрозненное собрание арт объектов. Напротив, замысел автора своеобразной логической нитью связывает воедино всю экспозицию, так что в пространстве возникает своя динамика и движение, не лишенное противоречий, но оттого только более интересное. Ну, а теперь к самой сути.
Посмотрите на картину ниже.
Это - «Избиение младенцев» Ипполито Скарселлы. Скажите честно, было бы вам интересно разглядывать её в музее? Не думаю. И это вовсе не потому, что вы «не шарите». Это нормально, ведь посмотрите вокруг - темп жизни задаёт отношение буквально ко всему, в том числе и произведениям искусства. Современный человек не может стоять перед картиной и долго-долго вникать в неё. Он отвык вдумчиво воспринимать искусство, у него выработалось то, что называется «клиповое сознание». И это тоже нормально, это, можно сказать, защитный механизм от колоссального объёма информации так назойливо лезущей во все органы чувств. Или, может быть, человеку просто непонятно? Как эта картина может не двигаться, когда он, человек, двигается, мир вокруг него тоже движется. Её автор умер давным-давно, а она висит здесь, перед ним, будет висеть завтра, через год, и когда он, человек, умрёт. И ни один герой в ней не шелохнётся, не моргнёт. Она как будто выпала из потока времени. А может быть, она тоже умерла?..
«Моё стремление – показать зрителю, как время, в котором мы живём, влияет на восприятие мира вокруг. В наши дни порой трудно остановиться и переосмыслить образы минувшей эпохи. Со временем меняется и наше видение живописи, не только потому, что мы видим в ней классику, но и из-за стремительно меняющихся средств передачи информации. Мы перестали вглядываться в статичное искусство на фоне множества современных идей. Я старался оживить концепт в новой интерпретации работ, побуждая зрителя задержать взгляд на каждой из них немного дольше, и таким образом погрузиться в историю каждой картины.»
© Мэт Коллишоу.
Когда я прочитал это, я понял, что тут звучит голос человека, который знает, о чём говорит. Мой интерес разгорался всё больше и когда я вошёл в зал с первой работой, стало ясно: я пришёл по адресу, и пришёл не зря.
Не просто так я показал вам произведение Скарселлы. Создавая инсталляцию под названием All things fall, Мэт взял за основу эту картину и подобно настоящему демиургу вдохнул в неё жизнь, движение. Принцип работы устройства почти примитивен. И если простыми словами, то на карусели установлены фигурки с фазами движения, карусель вращается в тёмной комнате, а стробоскоп, мигая 18 раз в секунду, высвечивает каждую фигурку, превращая её в отдельный кадр. По этому же принципу работает фенакистископ, изобретённый ещё в 1832 году.
Но эмоциональный эффект, производимый на зрителя инсталляцией, прямо пропорционален равнодушию, вызываемому картиной Скарселлы.
Можно сколько угодно понимать ужас происходящего в картине, но, увы, в наше время она едва ли кого заденет за живое, едва ли эти мускулистые руки и застывшие в страхе лица вызовут какой-то эмоциональный всплеск. Но всё меняется, когда рука солдата с кинжалом после многовекового оцепенения вдруг, ожив, устремляется к младенцу, которого грудью защищает мать. Она опускается и поднимается, чтобы снова нанести удар. Подобно Фениксу, восставшему из пепла, образы, вызволенные художником из могилы времени, вдруг снова начинают ужасать. Они больше не где-то там, они прямо здесь, у вас на глазах приводят в исполнение отданный им кровавый приказ. Я был действительно впечатлён, наблюдая за происходящим.
Однако перед тем, как идти внимать переосмысленному откровению, обратите внимание на предупреждение: в местах, где правит бал современное искусство, любой прецедент могут принять за перформанс.
При том, что на выставке не нашлось, в сущности, объектов, которые бы мне так или иначе не понравились, я не хочу портить интригу тем, кто ещё пойдёт туда после прочтения. Поэтому я не стану рассказывать подробно про все экспонаты, остановлюсь лишь ещё на одном, чтобы вы поняли, какое внутреннее противоречие я уловил внутри пространства выставки.
Итак, последний зал гордо представляет зрителю работу, название которой носит вся выставка. «Альбион» – символ того, как человек цепляется за прошлое, как он не может противостоять природе и заковывает её в кандалы. Как он не может, подобно Богу, вернуть жизнь и потому закрывает глаза на смерть. Символ – это дуб. Тот самый дуб из Шервудского леса, который по легендам служил укрытием Робину Гуду. Дубу больше тысячи лет, но уже несколько веков назад ствол начал отмирать. И человек поддерживает дерево в прежнем состоянии при помощи различных конструкций и подпорок. Он не может вернуть жизнь и потому отрицает смерть. Это попытка слепить из пепла птицу, которой в нем уже нет.
Изображение довольно внушительных размеров выполнено опять же по старинной технологии создания проекций – «Призрак Пеппера» (Pepper's Ghost). В викторианскую эпоху иллюзионисты таким образом являли зрителям призраков. Работа обладает, на мой взгляд, огромной силой, она притягивает взгляд и удерживает на себе ваше внимание. Я стоял перед этим деревом очень долго, оно действительно поражает своей монументальностью и мрачностью. Ту же мысль продолжает небольшая серия гиперреалистичных картин под названием Gasconades, изображающих птиц на фоне абстрактных форм, напоминающих облупившуюся штукатурку.
Это могло бы ничего не значить, но все пять птичек прикованы за лапку к арматуре, на которой сидят. В описании к работам указано, что картины отсылают к картинам животных и птиц, которые были популярны и писались в XVII веке Карелом Фабрициусом и другими голландскими мастерами. Но даже если вы и не уловите отсылку, то найдёте в картинах свой собственный смысл, который, скорее всего, наведёт вас на некоторые мысли.
Выставка не очень большая, но, как я уже говорил, в высшей степени интересная, как подходом художника к переосмыслению произведений, так и исполнением. Отдельного тёплого слова, на мой взгляд, заслуживает галерея Гари Татинцяна (Gary Tatintsan gallery), где, собственно, до 28 апреля и поселилось искусство. Место простое, минималистичное, потому вполне уютное и никак не отвлекает от процесса.
Итак, вердикт: Мэт Коллишоу, «Альбион». Кто не знает - советую пойти и познакомиться, кто знает - советую пойти и насладиться, кто ходил - советую сходить ещё раз. Я вот, скорее всего, так и сделаю.