Наконец-то последнее эхо призового салюта Канн-2018 докатилось до России. Последний фильм-призёр вышел в российский прокат. Я имею ввиду картину «Айка» Сергея Дворцевого.
Если в целом анализировать итоги Канн, то сложится впечатление, что победили фильмы определённой тематики – в метафорическом смысле фестивальные экраны осаждал интернационал отверженных, униженных и оскорблённых. В итоге город на Лазурном берегу пал под натиском международных орд в лохмотьях.
О чём это я? Ну вот посудите сами.
Золотая пальмовая ветвь – «Магазинные воришки» – фильм о нищей японской мишпухе, промышляющей воровством.
Приз жюри – «Капернаум» – картина о ливанском мальчике из бетонных трущоб Бейрута.
Лучший сценарий – «Счастливый Лазарь» – о святом из бедной крестьянской общины, волею судьбы попавшей в большой город.
Лучшая мужская роль – «Догмэн» – о судьбе маленького человека в итальянском гетто.
И, наконец, «Айка» – лучшая женская роль – пять дней из жизни киргизской мигрантки в Москве.
Мизерабли взяли почти все основные призы. Во всём перечисленном кино используются слезоточивые и душещипательные образы нищих и убогих. Образы, беспроигрышные для благополучного западного истеблишмента. Не стала исключением и российско-казахская «Айка».
Тут надо уточнить, что в Каннах шла не совсем та «Айка», которая появилась сейчас в российском прокате. Фестивальный вариант был значительно короче, так как режиссёр, чтобы попасть на фестиваль, успел смонтировать только черновой вариант. Впоследствии фильм был перемонтирован и доработан, поэтому он и появился в российских кинотеатрах с таким опозданием.
В Каннах картина шла под названием «Мой маленький». Опять же, усматриваю здесь продюсерский ход, попытку растрогать, разжалобить жюри и западного зрителя. Ну ведь, правда, если быть откровенным, фильм именно про Айку – молодую киргизскую мигрантку, которая пытается выжить в суровом и безжалостном мегаполисе. А «мой маленький» – это её младенец, которого, сбегая из роддома, она бросает и к которому она возвращается только в конце фильма.
Весь ход действий между этими событиями можно представить в виде квеста. Условия такие.
Внешняя среда – враждебная. Регистрации нет – Айка на нелегальном положение, над ней висит угроза депортации. Работы тоже нет – пока Айка лежала в роддоме, её уволили. Потеря здоровья – после родов Айка кровоточит, болит от невысосанного молока грудь. Проблемы с бандитами – ранее для открытия своего дела Айка заняла двести тысяч рублей, но бизнес не задался, долг полностью погасить не удалось. Деньги на нуле. Режим постоянного голода. Жилищные условия на грани невыносимых – Айка живёт в квартире с неопределённо большим количеством мигрантов разных полов и возрастов. Растёт долг за койко-место – хозяин квартирного гетто уже предупредил, что скоро выкинет Айку на улицу. А на улице зима, погодные условия неблагоприятные – в столичном Вавилоне которые сутки идёт густой снег.
Но, несмотря на все эти враждебные обстоятельства, лавируя между проблемами и преодолевая все возникающие на её пути препятствия, Айка, как терминатор, движется вперёд. Теряет, находит, снова теряет, снова находит. Спотыкается, падает, поднимается вновь. Айка скрывается от бандитов, ищет работу, перебивается халтурой, идёт по снежной Москве.
Жизненных ресурсов и энергии Айки хватает на пять дней, и только брошенный ребёнок, к которому она в силу обстоятельств возвращается, выводит Айку из одержимого состояния героя квеста на выживание. Героиня становится человеком, женщиной. На этом фильм заканчивается.
Возникает резонный вопрос, который озвучивает врач роддома, один персонажей картины. Она спрашивает Айку: «Зачем вы сюда приезжаете?» Но любые дискуссии на тему миграции, режиссёр оставляет за рамками картины. Поэтому и я обсуждать эту тему не буду, а перейду к художественным особенностям фильма.
Картина снята в жанре неореализма, я бы даже сказал жёсткого натурализма. Нет никакого саундтрека, в кадре много непрофессиональных актёров, массовку в сценах играют реальные мигранты. Дрожащая камера, которая следует за Айкой, иногда чуть ли не вплотную снимая её лицо, создаёт атмосферу реального времени. Сергей Дворцевой начинал как успешный автор документального кино, поэтому сомневаться в успехе выбранного стиля, как и в его мастерстве, не приходиться. Даже прямые метафоры, такие как кормящая щенят такса в кабинете ветеринара, так искусно обыгрываются в фильме, что не создают впечатления нарочитости.
Но тут, конечно, нельзя не вспомнить братьев Дарденнов с их «Розеттой», аналогии настолько прямые, что напрашиваются сами собой.
Чем ещё понравился фильм? Тем, что несмотря на социальную остроту темы, в нём отсутствует политическая ангажированность, в которую несложно сползти, снимая социальное кино. Как бы временами не хотелось, в этом упрекнуть режиссёра нельзя. Как «понаехавший» могу с уверенностью сказать, что Москва показана достоверно и точно. Мы, «москвичи», её хорошо знаем. Со снегом, мигрантами и равнодушием сталкиваемся нередко.