Комфортные отношения между настоящим искусством и человеком невозможны - это удел ширпотреба и фальшивки. Ни одна стоящая картина, книга, скульптура или фильм не спросят: «Можно ли мне изменить вашу душу?» Они никогда не оставят вас в состоянии «легкой задумчивости» или «небольшой грусти».
Искусство, если это действительно искусство, «прожует» ваше сознание, изменит его до такого степени, что вы уже никогда не будете прежним.
Но к чему я это? А, ну да! Есть один фильм, к которому я возвращаюсь снова и снова. Я смотрел его, наверное, уже десяток раз, но постоянно открываю в нем что-то новое. Истинный шедевр подобен черной дыре: он притягивает и поглощает все, что попало в область его действия. От него уже не избавиться, и вы просто обречены отправиться в бесконечное путешествие…
Наверное, символично, что наибольшее эмоциональное воздействие на зрителя в фильме Стэнли Кубрика (Stenley Kubrick) «Барри Линдон» оказывает именно черный экран. Режиссеру удалось совершить невозможное - катарсисом у него стала непроглядная чернота. И только музыка, оркестровая обработка «Сарабанды» Георга Фридриха Генделя, еще продолжает диалог со зрителем, когда мрак уже поглотил все зрительные образы. Парадоксально, но Кубрик, отправив в финале к чертям все принципы и законы кинематографа, умудрился создать один из лучших фильмов в истории.
Но я же, кажется, обещал вам путешествие в недра черной дыры! Тогда за мной, читатель, давай руку, мы спускаемся на дно бездны. И оденься потеплее - там холодно!
Нет в мире большего кладбища талантов, чем Голливуд, и Стэнли Кубрик отлично понимал это. Ему не хотелось делать фильмы по расхожим клише «фабрики звезд», где одно произведение настолько напоминает другое, что иногда их сложно отличить.
У Кубрика был свой голос, свое видение мира, он всегда играл по своим правилам. И не видел ничего страшного, что потом многие американские критики в пух и прах разносили его работы, называя их «холодным, медлительным и безжизненным кино». За это их можно только пожалеть, потому что они великолепно встроены в систему, но часто ничего не видят за ее границами. Ведь не случайно у нас понятие «критик» нередко ассоциируется с понятием «неудачник». Ты не умеешь писать? - Критикуй. Не умеешь снимать? - Критикуй.
Впрочем, время всегда вносит свои коррективы: люди помнят таланты, а не комментаторов. Критику можно отнести к сопутствующим расходам на жизненном пути творца. Достаточно вспомнить, как отреагировали американские газеты на то, что Джону Стейнбеку присудили Нобелевскую премию по литературе. Пожалуй, тогда недоумение было самой мягкой реакцией журналистов. Но когда шесть лет спустя писатель умер, все издания наперебой пели ему дифирамбы, называя лучшим прозаиком современности.
Так вот, сопутствующие расходы никогда особенно не занимали Кубрика. Он делал то, о чем мечтал и цена его не интересовала. Оставить Голливуд и перебраться в Англию, когда фильм «Спартак» принес ему громкий успех? Да легко! И пусть денег на кино в Англии выделялось намного меньше, но творческой свободы было куда больше. К тому же режиссера всегда интересовала история, а в Англии ее присутствие ощущалось куда явственнее, чем в Америке.
Есть еще один интересный факт, говорящий о любви Кубрика к истории. Это, к огромному сожалению, нереализованная мечта режиссера − снять фильм о Наполеоне Бонапарте. После смерти Кубрика в его личной библиотеке насчитали 18 тысяч томов книг о жизни французского императора. А это, согласитесь, говорит о многом.
Но пора вернуться к «Барри Линдону», ведь статья посвящена именно этому фильму. Я обещал вам путешествие на дно бездны – так начнем же его.
Стенли Кубрик часто брал за основу своих фильмов не самые выдающиеся литературные произведения, и «Космическая одиссея 2001», «Цельнометаллическая оболочка», «С широко закрытыми глазами» - достаточно убедительное тому подтверждение. Литературный первоисточник для «Барри Линдон» не стал исключением. В основе этого фильма - самый слабый одноименный роман английского писателя Уильяма Мейкписа Теккерея (William Makepeace Thackeray). Но банальную историю искателя славы и авантюриста XVIII века Кубрик сумел превратить в трогательный рассказ, глубокую философскую притчу о человеческой судьбе.
Но давайте обо всем по порядку.
Первое, на что обращаешь внимание - это потрясающая естественность кадров, великолепная игра светотени, которой еще не было ни в одном фильме. Стэнли Кубрик всегда был жутким перфекционистом, в своем стремлении снять идеальный кадр он был готов на очень многое. Достаточно вспомнить, что во время съемок «Заводного апельсина» Малькома МакДауэла, исполнявшего главную роль, действительно чуть не утопили в корыте. У актера сломалось устройство, позволявшее дышать под водой, он отчаянно жестикулировал, было ясно, что он по-настоящему задыхается. Но режиссер запретил прерывать съемку, потому что был уверен, что изобразить удушье лучше актер не сможет.
В «Барри Линдоне» перфекционизм Кубрика проявился по-другому. Ему важно было воссоздать в фильме атмосферу XVIII века так реалистично, как этого еще никто не делал. И это получилось, причем настолько хорошо, что до сих пор никто не смог сделать ничего подобного.
Вы никогда не задумывались, почему большинство исторических фильмов выглядят так откровенно фальшиво? А ведь ответ совсем прост: все дело в свете. Нам, людям, живущим в больших городах и привыкших к тому, что ночью в нем практически так же светло, как и днем, уже непросто представить, что раньше было иначе.
Подумайте о том, что одна лампочка в 100 ватт - это примерно сотня свечей! И что нам теперь подсказывает воображение и логика? Правильно! До изобретения электричества по ночам люди жили в полумраке. И Кубрик захотел показать это. И поэтому - никакого светового оборудования! Никаких прожекторов на съемочной площадке! Кинокамеры в то время имели очень ограниченные возможности. Но разве такой пустяк может остановить творца? Конечно, нет! Режиссер заказал специальную сверхчувствительную камеру в американском космическом агентстве, на что ушла изрядная часть бюджета. Зато какие кадры! Разве можно забыть такое?
Камера режиссера превратилась в глаз, способный видеть сквозь время и пространство, граница между искусством и реальностью стерлась. Перед нами не игра в историю, а сама история, не актеры, а настоящие люди, силой искусства перенесенные на три века вперед для того, чтобы рассказать нам о своей жизни.
Ни одна из сцен фильма не снималась в павильоне. Можно еще долго говорить об его исторической достоверности, но рамки статьи не позволяют этого сделать. Упомяну только еще одну деталь - и двинемся дальше.
Вспомните сцену игры в карты, во время которой графиня Линдон впервые замечает Барри. В то время было много тем, на которые мужчина и женщина в обществе говорить не могли, поэтому искусство невербального общения достигало совершенства. И как мастерски Кубрик сумел показать любовь, которая родилась из одного взгляда!
Ну, и если мы уже заговорили о картах, то, думаю, пора поговорить о символике этого фильма. А здесь, поверьте, есть о чем рассказать.
Какие были у людей развлечения в XVIII веке? Дуэли, карты и войны — выбор, как видите, не богат. Именно на этих развлечениях выстроена вся символика фильма. Он начинается с дуэли и заканчивается игрой в карты и выписыванием счета. Вся жизнь человека — это постоянная игра с судьбой, игра, в которой он в любом случае проиграет и ему придется заплатить по счетам.
Пожалуй, о главных сценах фильма можно говорить часами. Но у нас с вами такой возможности нет, поэтому попробуем создать общую картину.
Обратите внимание - в этом фильме нет ни одного положительного персонажа. Перед нами не герои, а люди со всеми своими слабостями и достоинствами, пороками и благородством. Конечно, можно попытаться придать жизни хоть какой-то логический смысл, но только вот судьба плевать хотела на человеческую логику.
Единственный по-настоящему благородный поступок главного героя – это когда во время финальной дуэли он не убивает своего приемного сына, а стреляет в землю. Это становится его трагедией: жизнь рушится, у него не остается ничего. Вся судьба Барри становится только именем в счете или надписью на надгробии. И от этого еще трагичнее звучит эпилог: после смерти все люди равны.
…Черный экран, «Сарабанда» Генделя, на протяжении всего фильма звучащая как тема судьбы… И вы вдруг ощущаете, что вас охватывает дрожь от мысли, что на дне бездны нельзя согреться, потому что холодом дышит сама смерть.