Независимые источники сообщают, что Вальтер Скотт на самом деле не был Вальтером Скоттом, а был Котом С вальтером. Он выполнял тайные поручения её Величества, работая под прикрытием в качестве романиста. Впрочем, пока с этого дела не будет снят гриф секретности, мы обречены на сомнения.
Зато никто в здравом уме не будет оспаривать роль кошек в мировой литературе. Общеизвестно, что автор «Руслана и Людмилы» — кот учёный, надиктовавший в своё время сказку Александру Сергеевичу Пушкину. Небезызвестный кот Мурр по праву считается классиком немецкого романтизма. Есть коты испано, японо, франко и инакоговорящие и мыслящие.
Проблема в том, что в мировой литературе мы почти не знаем котоговорящих котов. Повсеместно мы сталкиваемся с переводами, а перевод – дело ненадежное. Мы много чего не знаем. Практически не изучены кошачьи словообразование, морфология, синтаксис. Что там говорить, мы не знакомы с азбукой кошачьего языка.
Или почти не знакомы? У нас есть уникальное свидетельство, датированное сентябрём 1976 года.
«Как-то ночью, возвращаясь домой, я увидел белую кошку, которая бродила, мяукая, на углу вия Кондотти с вия Бельсиана. Мне она показалась брошенной, я взял её с собой, и мы прожили вместе до завершения Кодекса.
Большую часть времени я проводил, рисуя будущие страницы книги, сидя за столом, поставленным на мольберт, перед двумя окнами. Кошка пользовалась этим, чтобы взобраться мне на плечи и, свернувшись там клубочком, мурлыкать.
Потом она засыпала, её хвост спадал мне на грудь, иногда направо, а порою и налево, а время от времени он двигался в зависимости от её снов.
Через много лет я прочитал поэму Пушкина «Руслан и Людмила». В прологе шла речь об учёном коте, который ходил по золотой цепи, обвязанной вокруг дуба: когда он шёл налево – сказку сказывал, а направо – песню заводил. В этих стихах я нашел удивительную аналогию с моей кошкой и спросил себя, не передала ли она мне только ей известным способом песни и сказки, пока часами сидела неподвижно на плечах, контактируя с моим гипофизом. Очевидно, это были песни и сказки, которые потом я принял за свои фантазии… В противном случае я не смог бы объяснить причины такого количества изображений, созданных мной за столь краткий срок, хотя и понимаю, что всё это может показаться странным.
На основании всего сказанного и недосказанного по личным мотивам я должен признаться, что истинным автором Кодекса была белая кошка, а не я, который выдавал себя за такового, хотя был лишь всего простым исполнителем».
Всё вышеуказанное добровольно или под принуждением римских бродячих котов, славящихся своей невоздержанностью, произнёс Луиджи Серафини, так называемый автор «Кодекса Серафини» — самой известной и самой непонятной книги конца ХХ столетия.
Почему непонятной? Потому что вот уже почти полстолетия лучшие криптологи, секретные службы и неистовые любители на всей планете пытаются расшифровать язык, на котором написана книга. Её алфавит что-то напоминает, но, тем не менее остается неподвластным для исследователей.
Между тем и в обычных кошкиных домах, и в кошачьих учебных заведениях Кодекс чтут наподобие катехизиса.
Да вот, собственно, и сам алфавит.
Очевидна ласкающая глаз округлость знаков, несомненно отсылающая нас к серповидной форме кошачьего когтя и одновременно таящая в себе угрозу. Даже не обладая развитой интуицией, можно заметить, что знаки выгибают спинку и вылизывают собственный хвост. Они текут по странице свободно и плавно в любом направлении и поэтому равно читаются как справа налево, так и слева направо, только подчеркивая жидкостную кошачью природу.
То, что кошки – жидкость, доказано давно и бесповоротно. Еще в 2017 году Шнобелевская премия по физике была вручена французскому учёному Марку-Антуану Фардину из Высшей школы Лиона. Он обратил внимание на уникальную способность кошек заполнять собой сосуд любой формы, как это делают все напитки, обладающие чувством собственного достоинства.
Собственно говоря, кошка являет собой волюнтаристское состояние вещества, способное по прихоти свободно переходить из твёрдого в жидкое, а порой и газообразное (на это указал Льюис Кэрролл, отметив летучесть Чеширского кота). С этим трудно смириться, но у нас просто нет другого выхода.
Зато легко предположить, что кошачья письменность тоже должна обладать как текучестью, так и прыгучестью, потягучестью и ползучестью, что в полной мере демонстрирует алфавит, представленный в Кодексе Серафини.
Чтобы понять другого, необходимо попытаться посмотреть на вещи его глазами. Это утверждение справедливо и по отношению к кошкам, которые, в большинстве своём будучи социопатами, не торопятся поделиться собственным мировоззрением. Тем ценнее для нас Кодекс Серафини, приоткрывающий для заинтересованного наблюдателя мир глазами котов и кошек.
Мы смотрим на них, они смотрят на нас. Процесс смотрения является основополагающим в котоцентричной вселенной. Кошки чаще, чем другие обитатели нашей планеты жаждут уединения, дающегося им вовсе не просто. Они живут в постоянной тревоге. Существа непубличные, они устали от всеобщего внимания, которым их закармливают сызмальства. Поэтому и мир кажется им размноженным вариантом недремлющего ока.
Именно так видят кошки заботливых в кавычках хозяев и воздыхателей на страницах Кодекса Серафини. По статистике, большинство кошачьих обращаются за первичной медицинской помощью именно по причине головокружения от успехов. Лучший выход – растечься лужей и убраться в любой водопроводный сток. Но коты ни на миг не забывают о круговороте вещей в природе. Они обречены вечно возвращаться вместе с дождем. Естественно, что первыми их собеседниками становятся всевозможные зонты.
В то же время на многочисленных страницах Кодекса Серафини нет ни одного изображения кота или кошки. Происходит это из чрезмерного желания героев скрыть свою истинную сущность. Они словно говорят: посмотрите на себя, увидьте, насколько вы несовершенны и как трудно котам жить в этом лишенном гармонии мире. Вы любуетесь собой, смотритесь в зеркала, а истина отражается в капле.
Капля вообще излюбленная котоформа. Она была в начале их мироздания, о чем свидетельствуют археологические розыски Серафини. Первоначальные ископаемые кошки были напрочь лишены скелета, оставив в камне свои текучие изображения.
Поэтому, классифицируя окружающий мир, они отталкиваются от его обтекаемости. Кто бы ты ни был, кошка должна успеть грациозно ускользнуть от пристального внимания, оттолкнуться от склона зонтика или запросто закружиться в форме тайфуна.
Не каждый из нас отважится узнать себя в одном из изображений Кодекса Серафини. Для этого нужно обладать недюжинным воображением или, по крайней мере, долго, не мигая, смотреть в глаза кошки, стараясь увидеть собственное отражение. Что называется: увидеть и ужаснуться.
Суша воспринимается кошками как неизбежное зло. Она населена злобными уродцами, польза от которых измеряется исключительно их вкусовыми качествами. Но мы помним, что в отличие от людей кошачьи еще не до конца вышли из мирового океана.
Поэтому водный мир не лишен неизбывной прелести. Морская фауна кошачьих многообразна и калорийна. Даже наскальные рисунки кошек говорят о том, что они всегда были сторонниками водной диеты.
Может создаться впечатление, что кошки не очень хорошо различают подводные лодки, аквалангистов, рок-музыкантов и непосредственно рыб. Но так только кажется. Несмотря на красноречивые изображения в Кодексе Серафини, случаи нападения кошек на подводные лодки не описаны в специальной литературе.
Зато не исключен вариант, что костюмы для подводного плавания, субмарины и многое другое были созданы не без подсказки кого-либо из обширного семейства кошачьих.
Кодекс Серафини впервые был издан в Риме в 1981 году и с тех пор выдержал десятки переизданий. Его прелесть заключается в том, что он абсолютно не нуждается в переводе. Да и, по правде говоря, профессиональный переводчик с кошачьего не зарегистрирован ни в одной гильдии. А сам Луиджи Серафини, однажды выступив транслятором великого кошачьего «мява», с тех пор, вероятно, утратил нечаянно приобретенную способность. Но его Кодекс существует и почти полвека общается с нами на благородном кошачьем языке.
Энциклопедический охват Кодекса Серафини свидетельствует о неограниченном кругозоре котов, неистовом воображении кошек и поэтичном мире кошачьих отпрысков. Сотни изображений, созданных почти кошачьей лапой, таят в себе поистине шекспировский дух.
Впрочем, можно бесконечно заниматься бесперспективным занятием, толкуя кошачьи страсти. Гораздо лучше вместе с каким-нибудь знакомым котом или кошкой за вечерним блюдцем молока подробно обсудить все особенности Кодекса Серафини. В этом будет гораздо больше проку.
Но остерегайтесь черных кошек. По авторитетному свидетельству английской группы Gentle Giant, черные кошки никогда не скажут правду.