Первый писатель, существование которого до сих пор ставят под сомнение, – это Шекспир. У нас нет точных свидетельств о его образовании, хотя он прекрасно знал историю и литературу; нет свидетельств о том, что он хоть раз побывал в Италии, хотя значимая часть его творчества связана именно с этой страной. Путешествия в XVI веке были безумно дорогими – простой актёр из Англии не мог позволить себе такую роскошь.
Наиболее популярный кандидат «в Шекспиры» — оксфордский граф Эдуард де Вер. Эту версию уже в начале ХХ века выдвинул Томас Лоуни, учитель английского языка. Усомнившись в Шекспире, он стал искать его современников, которые обладали бы литературным талантом и при этом находились бы при дворе — и именно произведения оксфордского графа показались ему похожими на произведения Шекспира. Однако в таком случае неясно, что заставило графа скрываться под псевдонимом? Ведь в придворных кругах знали о его увлечении: он открыто писал стихи и, более того, материально поддерживал других поэтов елизаветинской эпохи.
В 2011 году этой версии даже посвятили фильм «Аноним», где главного героя сыграл Рис Иванс. Только вот английские критики назвали картину насмешкой над их культурой, а организация шекспироведов даже закрыла полотном памятник драматургу в его родном Стратфорде-апон-Эйвоне – в знак протеста против выхода «Анонима».
Но самое забавное тут – банальное несовпадение дат: Эдуард де Вер умер раньше, чем были написаны поздние произведения Шекспира, – в 1604 году. А, например, «Бурю» относят аж к 1610-1611 годам. К тому же, в 1987 и 1988 годах проходили открытые диспуты шекспироведов со сторонниками гипотезы об Эдуарде де Вере, и судьи Верховного суда США вместе со своими лондонскими коллегами признали правоту академистов.
Среди отечественных исследователей в этой области точно стоит отметить Николая Балашова: в своих работах он объясняет, что происхождение Шекспира никак не отражает уровень его образованности. В грамматической школе, где учился драматург, он и познакомился с мировой литературой. А для того, чтобы перенести героев в Италию, вовсе не обязательно самому там побывать — достаточно таланта и воображения.
Вторая теория – самая досадная для филологов. О том, что Дюма – это Пушкин.
Якобы «наше всё» устал от николаевской цензуры, инсценировал свою смерть и умчался во Францию. Эта теория оказалась настолько популярной, что аж пугает, так что разберёмся подробнее.
Последние дни Пушкина расписаны буквально по минутам: сотни друзей и знакомых приходили проститься с ним и видели, как он угасал. Сохранился даже жилет с кровью поэта. От таких ран в 1837-м году попросту не лечили.
К тому же, сторонники этой теории забывают простую вещь – о том, что Дюма был известен до смерти Пушкина. Он уже начал свою литературную карьеру в качестве драматурга: его пьеса «Генрих III и его двор» была впервые поставлена ещё в 1829-м. Мистификаторы говорят: ну Пушкин же мог ездить в Париж во время ссылок, вести двойную жизнь! Но нет, не мог: ссылки на то и ссылки, что ты находишься под серьезным контролем — Пушкин оставался «невыездным». Тем более, эти периоды его жизни были настолько плодотворными в творческом плане, что он просто физически не успевал бы провернуть какие-то махинации. Чтобы окончательно в этом убедиться, советую работы Юрия Лотмана.
И последнее — Пушкин слишком сильно любил свою семью и Россию, чтобы бросить всё и уехать. А теория «Дюма-Пушкин», в отличие от тех же споров о Шекспире, появилась не как околонаучное размышление, а в качестве народной байки.
Теперь о самом старом кандидате на звание выдуманного писателя – о Гомере.
Мы привыкли считать его автором «Илиады» и «Одиссеи», но о самом Гомере никто ничего не знает. Жил он где-то в IX веке до нашей эры – уже звучит страшно. Семь городов якобы боролись за звание родины Гомера, но и сама цифра семь – довольно сказочная. Известно, что он был слепым, хотя греки любили называть мудрецов слепыми в качестве метафоры: они как бы слепы к окружающему миру, но у них есть дар внутреннего видения. В общем, трудно.
А теперь представьте: от Троянской войны и до времени, когда «Илиаду» именно записали, прошло несколько веков! Сначала эти поэмы пелись, передавались как фольклор, как былины у нас.
И поэтому есть несколько версий: либо «Илиада» и «Одиссея» – это сборники песен разных сочинителей, а Гомер их просто свёл, либо даже это сделал не Гомер, а он – лишь красивый образ. И этот вопрос уже навсегда останется загадкой, но, конечно, приятнее думать, что в реальности жил такой великий гений Гомер.
Четвёртая теория – один из самых спорных вопросов в русской литературе. О том, что Шолохов не писал «Тихого Дона», за который он получил Нобелевскую премию. Люди не верят, что двадцатилетний юноша с несколькими классами школы вообще мог это сделать. Странным кажется и сам текст: роман неоднороден, в нём находят хронологические ошибки, стиль письма меняется. И вот конкретные домыслы.
Первая версия: автор – это писатель-казак Фёдор Крюков. После того как он умер, Шолохов мог найти его роман и обработать (к тому же, тесть Шолохова был знаком с Крюковым). Но есть и конспирологическая теория – о секретном проекте: будто бы советские власти нашли «Тихий Дон», признали его второй «Войной и миром», но публиковать книгу под именем сторонника «белых», конечно, не хотели. И вот уже подходящему на роль автора Шолохову текст приписали, обработав как следует (и текст, и Шолохова…)
Версия, конечно, является самой настоящей теорией заговора, но вопрос об авторстве «Тихого Дона» возник ещё при жизни писателя. И когда он в ответ на обвинения обнародовал свои рукописи, стало только хуже: появились мысли о том, что Шолохов просто переписывал чужой текст, ведь в версии от руки есть странные ошибки. Например, в рукописи нашли цитату: «узконосая Анна Ивановна оказалась бездетной». Но в издании было напечатано уже «узкокостная». Или вот: «у дома» вместо «у Дона». Это может доказывать, что Шолохов пытался разобрать чужой почерк.
Вторая версия: автор – Вениамин Краснушкин (публиковался под именем Виктор Севский). Такую теорию выдвинул конкретный человек, лингвист Зеев Бар-Селла. Но он в основном опирается на текстологию, а стиль как раз и мог меняться потому, что Шолохов учился писать в процессе. И разнородность текста тогда от неопытности. На этом, кстати, настаивает Дмитрий Быков. Он вообще считает доказательством в пользу Шолохова то, что сама схема романа – метания между красными и белыми, между женой и любовницей – это очень просто и «по-детски», в соответствии с возрастом автора.
В общем, перед нами тот случай, где пока что нельзя занять конкретную позицию, хоть история и относится к недавнему времени. Надеюсь, с «Тихим Доном» ещё разберутся.
И последняя история – о старославянской литературе: об авторстве и подлинности «Слова о полку Игореве».
Это произведение иногда называют мистификацией, потому что с ним тоже всё сложно. Известна история о том, что в Ярославле, в Спасо-Преображенском монастыре, его нашёл Мусин-Пушкин. Такой видный граф, собиратель древностей. И произошло это в конце XVIII века. А само «Слово» было написано в конце XII века, и, разумеется, рукопись пропала, а это был просто «список», то есть копия текста. Причём даже эта копия потом сгорела в пожарах войны 1812 года.
Но главное: кто мог быть автором? Ясно, что этот человек был приближённым к князю Игорю, ну или историком — раз так замечательно всё передал. Это мог быть и новгородский князь, участник похода, и летописец Пётр Бориславич – и это уже одна из самых уважаемых гипотез среди филологов. Хотя есть и другие версии: например, певец-ученик Бояна, который упоминается в тексте, и даже сам Игорь. Последнее – спорная идея, но тоже интересная, потому что изначально на копии был заголовок: «Слово о походе Игореве, Игоря, сына Святославова, внука Олегова...» Вторую часть отбросили как тавтологию (потому что и так понятно, какого Игоря поход), а это могло быть указанием авторства.
Конечно, теория сомнительная и её нельзя проверить, но одно известно точно: «Слово» – никакая не мистификация. Лингвисты давно доказали подлинность произведения, и это действительно очень красивый и поэтичный древнерусский текст.