Прошлый век подарил нам огромное количество новых жанров, подходов, композиторов и направлений. В этой статье мы поговорим об Элвине Люсьере (Alvin Lucier), одном из творцов, оказавших сильное влияние на музыкальную культуру, который смог найти себя в круговороте новых идей и открытий и подарить миру нечто новое.
Как и у многих других композиторов того времени, интерес к музыке у Люсьера проявился ещё в детстве. В 60-ых годах он отправился на обучение по стипендии в Рим. Там он не только занимался музыкой у одного из лучших композиторов Италии Гоффредо Петрасси (Goffredo Petrassi) и его ученика, но и познакомился с творчеством Джона Кейджа (John Cage), Дэвида Тюдора (David Tudor), Карлхайнца Штокхаузена (Karlheinz Stockhausen), Теодора Адорно (Theodor Adorno) и многих других.
Помимо этого, Люсьер посещал лекции и был частью дискуссий, посвящённых музыке, которые проводили и в которых принимали участие вышеперечисленные личности. Всё это оставило неизгладимый след на юном Люсьере. Именно в этот момент он осознал очень важную для себя вещь, перевернувшую всю его будущую карьеру. Вернувшись домой, в его голове бушевала лишь одна мысль — я хочу писать свою музыку. Позже Люсьер вспоминал:
«Эти европейцы, это было в их крови, говорить аналитически, выдвигать теории и прочее. И я сказал себе: «Я не заинтересован в этом». Я пошёл домой и задумался: «Если я буду писать музыку как они, то смогу выжить. У меня будет работа, но это не будет моей музыкой. Я буду говорить на другом языке с неким акцентом. Я не хочу говорить языком музыки так… я хочу свою собственную музыку»
С возвращением в Америку в жизни Люсьера началась новая глава. Он посвятил себя поискам собственного композиторского пути. И на это у него ушло два долгих года.
В то время Люсьер не знал, что ему делать. Его желание писать свою музыку не давало ему покоя, но он всё никак не мог придумать, как это сделать. Поворотным моментом для него стало знакомство с учёным Эдмондом Дьюаном (Edmond Dewan), работавшим на ВВС и изучавшим влияние альфа-волн мозга на вспышки эпилептических припадков у некоторых пилотов. Это вдохновило Люсьера на создание работы, которую многие считают его первым настоящим произведением. Она получила название «Музыка для соло-исполнителя» (Music for Solo Performer). Это была поистине уникальная работа, не похожая ни на то, что Люсьер писал раньше, ни на музыку Штокхаузена, Петрассии и других европейских композиторов. По духу она скорее ближе всего подходит к произведениям Джона Кейджа, однако назвать её копией никак не выйдет.
Дьюан одолжил Люсьеру свой особый усилитель. Подключая его к электродам, прикреплённым к голове, он усиливал сигнал альфа-волн человеческого мозга. Люсьер направил этот усиленный сигнал к динамикам, которые висели над различными перкуссионными. Сами динамики не издавали никаких звуков, однако вибрации их диффузоров заставляли двигаться прикреплённые к ним предметы, которые и извлекали звук из ударных инструментов. Впервые это произведение исполнялось в 1965 году на территории Rose Art Museum. За пультом управления динамиками сидел сам Джон Кейдж, что в каком-то смысле делает его одним из исполнителей. На стуле, с прикреплёнными к голове электродами, был Люсьер.
Кейдж стал идеальным исполнителем для этой работы. Он выбирал динамики для звучания в своей обычной манере — абсолютно случайно. Как следствие, в работе не было ни драматичных пиков, ни запланированных спадов. Произведение, как в глазах Кейджа, так и по задумке Люсьера, являлось вполне самодостаточным. Удивительно и то, что со временем Люсьер научился немного контролировать этот, казалось бы, непредсказуемый процесс. Для генерации альфа-волн наибольшей силы человек должен находиться в максимально расслабленном состоянии и с закрытыми глазами. Таким образом, в более поздних исполнениях можно заметить немного больший контроль со стороны человека, сидящего на стуле.
Несмотря на то что публика довольно холодно отреагировала на произведение, Люсьер был счастлив. Он впервые за свою жизнь создал то, что мог назвать своей музыкой и вовсе не собирался на этом останавливаться.
Самое известное своё произведение Люсьер написал спустя четыре года после премьеры Music for Solo Performer. Как ни странно, но в этот раз его знакомство с Эдмондом Дьюаном вновь сыграло ключевую роль. Последний рассказал ему об экспериментах профессора Боуса, который исследовал резонансные способности громкоговорителя, перезаписывая и воспроизводя получившуюся запись снова и снова. Это толкнуло Люсьера на мысль о создании работы, получившей в итоге название I am Sitting in A Room.
Само по себе произведение очень простое. Люсьер, находясь в комнате, записал свою речь, в которой он описывал что он делает и почему. Затем, сделанную запись он включал в этой же комнате и записывал её вновь. А затем он делал это снова, снова и снова, до тех пор, пока от его слов не оставалось ничего, кроме непрерывного, протяжного гула, являющимся естественными резонансными частотами самой комнаты. Таким образом, Люсьер, согласно голосу на записи, хотел избавиться от своего заикания, однако тема исследования пространства и звука, и их влияния друг на друга будет не раз проскакивать в дальнейших работах художника.
I am Sitting in A Room произвела настоящий фурор. Многие художники и композиторы записывали свои версии этого произведения, а для некоторых она послужила вдохновением. Даже сейчас можно найти блогеров и стримеров, повторяющих эту работу в собственной манере.
Слушая работы Люсьера и глядя на его практику, может возникнуть вопрос: можно ли считать произведения Элвина музыкой, а его самого — композитором? Даже Кейдж не особо любил композиции Люсьера, называя их простой демонстрацией «причины и следствия». Элвин, однако, придерживался иного мнения. Для него было важным умение находить красоту естественной природы вещей. Ему были близки идеи Кейджа о внимательном и вдумчивом слушании, и он хотел применить их к простым физическим явлениям. Он говорил:
«Пусть я и не заинтересован в самовыражении, но я всё ещё заинтересован в выразительности естественной природы звуковых волн. Нет ничего более прекрасного, чем река или поток, и они не самовыражаются...»
Довольно странно, что Кейдж не любил работы Люсьера, ведь он сам считал природные звуки чуть ли не высшим проявлением музыкальности, пытаясь имитировать их непредсказуемость. Искренность, с которой Люсьер делает свои работы, по-настоящему подкупает. За свою карьеру он провёл немало безумно интересных экспериментов.
Говоря о заслугах Люсьера, нельзя не упомянуть о ещё одной важной вещи — его карьере преподавателя. Больше 50 лет Люсьер берёт на себя роль профессора в различных университетах, рассказывая своим ученикам удивительные истории, обучая их основам композиции и развивая их талант и любовь к музыке. Его учениками стали такие талантливые личности, как Дэниел Джеймс Вольф (Daniel James Wolf), Дуглас Канн (Douglas Kahn), Джеймс Фей (James Fei) и многие другие. Он не навязывает своим студентам «единственно верный путь», он подталкивает их к смелым экспериментам, к тому, чтобы они нашли собственный способ написания работ, который подойдёт именно им. Наверняка такой подход к обучению ещё явит миру громких музыкальных талантов в будущем.
Определённо в подходе Люсьера нечто скульпторское. Его желание найти свой путь в музыкальном мире увенчался успехом. Он вошёл в историю, как один из первых композиторов-минималистов и экспериментаторов электронного жанра. Он не пытался угнаться за популярностью и вопреки всему добился признания, следуя собственным правилам. И одно это делает Элвина Люсьера одним из самых невероятных композиторов прошлого века.