У арктических трасс этот жуткий рассказ
Холодеть заставляет всех нас.Кремация Сэма МакГи (The Cremation of Sam McGee).
Садись-ка, сынок, и послушай рассказ о былых временах. И пускай тебя не пугает хриплый вой за окном. Это северный ветер тянет свои песни. Прислушайся, и ты услышишь в этом свисте походные песни отчаянных и бесстрашных покорителей Севера. Но будь осторожен, быть может, они позовут тебя за собой, и ты не сможешь отказать. Так же, как не смог противиться их зову старина Роберт Уильям Сервис.
В 1896 г. подошва крепких кожаных ботинок Роберта Сервиса вгрызлась в землю Британской Колумбии. Парень очень ценил эту обувь, ведь её, как и широкополое сомбреро, лихо сдвинутое на затылок, подарил отец, видный банковский служащий из Глазго. В руках Бобби нёс чемодан с одёжкой, а во внутреннем кармане ковбойской куртки хранил книжицу Л.С. Стивенсона «Эмигрант-любитель» — вот и всё имущество молодого покорителя Нового Света. Да и много ли нужно парню в 21 год, когда под ногами лежит целый мир, богатства которого нужно просто пойти и взять.
Никто из его прошлой, скучной жизни так и не сумел понять, зачем такому перспективному молодому человеку, любимчику семьи, по стопам отца начавшему карьеру в Королевском банке Шотландии и окончившему университет в Глазго, вся эта ледяная Канада с какими-то там Полярными территориями и заснеженными вершинами. Ну да что могли смыслить все эти люди в романтике?
Таков он, закон Юкона. Он ясен как светоч во тьме:
«Не шлите мне глупых и слабых; тех шлите, кто в здравом уме, —
Готовых для яростной битвы, бесстрашных и сильных людей —
Таких, кто по лезвию бритвы, идти будет к цели своей.
Столь быстрых, как барс на охоте, свирепых, как бурый медведь,
Отважных потомков бульдога, готовых лишенья терпеть.
Пошлите мне отпрысков лучших, как сталь закалённых, — и я
Прижму их к груди и утешу, — они будут мне сыновья.Закон Юкона (The Law of the Yukon).
Преодолев Атлантику, Сервис погрузился в тяжёлый быт переселенцев. Его ждали грязь, холод и непосильный труд. Пришлось сменить пару десятков рабочих мест, побывать докером, косарём, истреблять сорняки в полях, доить коров и пасти скот.
Вдоволь нахлебавшись ковбойской романтики, Роберт спустился по узким тоннелям в шахты, намереваясь выбить у горной породы неплохих деньжат. Крепкие шахтёры, суровые старожилы, загнанные сюда нуждой, с непониманием смотрели на истощённого парнишку, толкающего вперёд тяжеленную вагонетку: «Какого дьявола этот малый забыл здесь? Сидел бы себе в тёплом кабинете!». Свечи, единственный источник света в этом подземелье, часто гасли, и приходилось надрываться в полной темноте. Выбираясь из тоннеля, Сервис не мог надышаться морозным воздухом, жадно хватая его ртом, пьянея от кислорода. Он убеждал себя: «Я вынесу. Не отступлюсь».
Чтобы отвлечь себя и разгрузить от трудового дня, доходящего порой до 16 часов, Бобби стал сочинять стихи, лелея и обтачивая рифмы в голове, пока тело, напрягая мускулы, волокло груз. Поздним вечером, дрожащими от перенапряжения пальцами, он писал строки в грязный блокнот, тут же и засыпая. Из шахт Роберт вышел уже совсем неотличимым от суровых и закалённых обитателей Севера. Ничего в нём уже не напоминало наивного парнишку, спрыгнувшего на берега Северной Америки.
Кто бывал на свете один как перст, где луна жутко ясна
Средь ледовых гор, а в их кольце СЛЫШНО, как звучит тишина;
Где полный покой, только волчий вой и в мёртвом холоде ты —
С катушек съехавший полутруп в дерьме золотой мечты;
А в небе плывёт полярных огней сиянье, сводя с ума? –
Вот тот поймёт, что в музыке есть... голод, и звёзды, и тьма.Как застрелили Дэна МакГру (The Shooting Of Dan Mcgrew).
Позже приходилось работать в торговой лавке, что оказалось самым ненавистным. Хорошему лавочнику необходимо уговорить клиента купить не только то, за чем тот пришёл, но и что-нибудь ненужное в нагрузку. И, желательно, по двойной цене. Заставлять себя делать это было невыносимо. Много позже Сервис напишет: «Если б мне самому пришлось продавать свои книги, я умер бы в сточной канаве. Если отвращение к предпринимательству является признаком творческого духа, то тогда я точно художник». Однако, продажа деловых костюмов индейцам и туфель с каблуком их жёнам, хоть и мучила совесть зарождающегося поэта, но позволяла ему писать.
В 1903 г., оставив все силы на дороге приключений, Роберт Сервис вернулся в банк. Сначала его приняли в Канадский коммерческий банк в Ванкувере, но затем горячая кровь вновь сподвигла шотландца на авантюру и Роб переводится в Юконский филиал в Уайтхорс. Этот небольшой городишко обязан своим рождением золотой лихорадке. Алчность, бесстрашие и нужда стянули сюда людей со всего Запада, породив особую смесь из отчаянных сорвиголов, дебоширов и работяг, способных преодолеть любые лишения ради горстки золотой пыли.
Широко распахнув глаза, Бобби шатался по окружающим лесам и горным хребтам, смотрел и не мог насмотреться на величественный и дикий Юкон. Одно лишь омрачало пребывание здесь: несколько лет назад Клондайкская золотая лихорадка закончилась, и всем охотникам за самородками оставалось лишь надираться в салунах и предаваться воспоминаниям о славных деньках. Сервис захаживал в местный кабак, садился за стойку, слушал рассказы, мечтал и сокрушался о том, что не успел на пир жадности, царивший здесь когда-то. Он продолжал писать стихи и даже попробовал напечатать их в местной газете, когда хваткий редактор спросил его, почему бы не написать про Уайтхорс? Про события и легенды местных жителей. Про гремевшую золотую лихорадку. Золото кончилось, а люди остались.
И это был гром. Сервис понял – вот она, его золотая жила, золотая лихорадка подкинула подарочек и ему. Вдохновлённый, поздним вечером он ринулся в банк, в свой кабинет, ему срочно нужно было писать. Его коллега, оставшийся за сторожа, мирно спал и не ожидал, что в помещение кто-то ворвётся. Дверь распахнулась, сторож перепугался и, памятуя о недавних лихих временах, пальнул в дверной проём, едва не снеся голову будущему великому поэту. Этот выстрел стал сигналом, возвестившим о появлении главного «Певца Юкона» и «Киплинга Полярной Канады».
На бумагу вылились простые, честные истории людей, бросивших вызов ледяным, суровым краям, прошедших сквозь мрак и отчаянье и построивших здесь целые города. Такие стихи принёс Роберт Сервис издателю, сжимая в ладони сотню долларов, желая напечатать их хотя бы для себя, ещё совсем не веря в успех. Прочитав, издатель переменился в лице, посоветовал убрать парню его жалкую сотню и предложил сразу заключить контракт, с процентом за каждый проданный экземпляр. Разумеется, обсчитал. Стихи Сервиса разлетелись миллионными тиражами, озолотив всех причастных. Работники типографий, набирая его книгу, цитировали её наизусть.
Уйду на край света — осталось недолго,
И домом моим станет логово волка,
И кучка костей мой путь увенчает
На снежных просторах... Кто знает, кто знает!Ностальгирующий (The Nostomaniac).
Далее Сервис перевелся в бывшую столицу Золотой лихорадки — город Доусон. Здесь увидел свет второй сборник его стихов, и слава поэта распространилась за пределы Канады, что позволило ему оставить работу в банке и полностью посвятить себя писательской работе. На гонорар от третьей книги Роберт купил бревенчатый дом на склоне холма в долине Юкона, воплотив мечту прибывшего когда-то в Канаду молодого шотландского парнишки.
А что же было дальше? Много всего. Дорога приключений, однажды позвав, уже не отпускала старину Бобби. Он начал много путешествовать, окунулся в богемную жизнь Парижа, женился на милой француженке, от которой долго скрывал, что является известным поэтом. Умчался военкором на Балканские войны 1912-1913 гг., затем жил во Франции. В Первую Мировую служил водителем санитарной машины, после — вернулся на родину предков в Шотландию. Во время Второй мировой войны, будучи пожилым человеком, ездил на линию фронта читать свои стихи бойцам. Остаток жизни прожил с верной супругой в Бретани. И всё это время писал стихи, которых насчиталось больше тысячи.
Ну, как тебе история, сынок? Понравилась? Вот и ветер стих. Хм… как думаешь, а кем бы стал Бобби, не прислушайся он к его зову однажды? Ещё одним банковским служащим? Может иногда и не стоит противиться зову ветра…
Найдёте вы лохмотья, обрывки от палатки,
Найдёте вы проржавленный лоток;
Найдёте старый прииск, на нём мои останки,
Где был моим Учётчиком сам Бог.Старатель (The Prospector).
