В – Внимательность
Совсем недавно меня ударило током элитарного искусства. Сначала он ворвался в мозг, потом вместе с кровью пробежался по всем венам и артериям, а затем выплеснулся целым потоком вдохновения из моего рта. Да, с током шутить опасно. А ведь ничто не предвещало беды: всего лишь шла в ТЕАТР, мысленно настраиваясь отчаянно не зевать и сидеть ровно, а вышла, будто с рок-концерта – оглушенная и ошарашенная. Кажется, только тогда я начала понимать, в чём «фишка» этого древнейшего искусства.
Он всё еще не вымер, до сих пор надменно вскидывает голову и зовет в свои небольшие залы охотников за новыми мыслями и эмоциями. В этом материале мне захотелось разобраться, почему он всё ещё существует в мире, где молодежь поклоняется кедам со звездочкой, технике с яблоком и заборам, изрисованным именитыми мастерами? Почему 17-летние мальчики и девочки поступают в театральные училища и институты, только ли в погоне за великой славой и «легкими» деньгами? Какое очарование есть в этом великане, прожившим от античности до «поколения пепси»?
«Театр?» - спросите вы. «Ну, скукота же! Пенсия, честное слово», - добавят, вероятно, некоторые из вас. Ещё месяц назад я бы с чувством поставила и свою подпись под этими словами. Я никогда не была любителем театра, мне ближе фестивали электронной музыки, модные галереи современного искусства и мастерские тату-художников. Но сейчас, пользуясь своей профессией журналиста и пытаясь окончательно разобраться в театральных загадках, я договорилась об интервью с одним из актёров того самого спектакля, который так меня поразил.
(Прим.: Спектакль назывался «Билокси Блюз» - дипломная работа выпускников ВТУ им. Щепкина (мастерская В.И. Коршунова, постановка Л. Гребенщиковой. Это незатейливая история об отношениях американских солдат во время войны.)
Итак. Яркий июньский день, мы идем по набережной, диктофон прячется в моем кармане, чтобы не нарушать легкий ход беседы. Секреты раскрываются из первых уст, мой собеседник – начинающий актер, выпускник театрального училища, талантливый парень с целым «рюкзаком» сарказма и едкости. Его зовут Кирилл Козуб, в том спектакле он играл роль самого невыносимого альфа-самца. Мне интересно задать все эти вопросы именно ему, так как он – тоже представитель «поколения пепси, яблока и звездочки», он говорит на том же самом языке и живет той же самой жизнью 20-летних.
- Смотри, какой задорный! – вдруг восклицает он.
- Кто? – рядом с нами никого нет.
- Так, вон же, «Патрульный номер 1», - он показывает на маленький катер, плывущий по Москве-реке. – Смотри, какой он маленький, но очень гордый! И веселый. Как он задирает нос и словно говорит: «Посмотрите на меня, я – Патрульный номер 1!» Каков, а!?
Artifex: Ты всегда настолько внимателен к неодушевленным предметам?
Быть актёром – значит быть предельно внимательным. Самое основополагающее – это внимание: обостренное, сверхпристальное, к каждой мелочи.
Artifex: В театре учат быть внимательным?
Конечно. Ведь искусство, по определению Аристотеля, - это подражание природе. А что надо сделать, чтобы подражать? Нужно сначала внимательно посмотреть, а затем повторить. Внимание - это главный инструмент, которым пользуются актеры.
Ведь на сцене я не делаю вид, что куда-то смотрю. Я действительно каждый раз пытаюсь видеть и воспринимать всё заново. В этом случае начинается внутренний диалог, внутренняя жизнь - ты не просто выходишь на сцену и показываешь всем «смотрите, какой я красавчик», ты живешь в этот момент, изучаешь какие-то вещи и чувствуешь их.
Artifex: Есть ли какие-то ученические упражнения на внимательность?
Да.
Сначала идет раздел наблюдения за предметами и их одушевление. Ты выбираешь какой-нибудь предмет и изучаешь его, а потом «показываешь» на сцене — так, чтобы другие угадали. Один парень, например, изображал помаду: он стоял спиной, скрестив ноги, с опущенной головой в красном берете. А потом так мееееедленно разворачивался, что сразу читалось – это помада! Другой парень показывал аспирин, это тоже было очень забавно - он так самоотверженно изображал шипение этих пузырьков…
Затем идет раздел наблюдения за животными. Когда изучаешь их повадки, то понимаешь, насколько животные внимательны, как интересно работает их восприятие.
Дальше следует раздел наблюдения за людьми. Интересно, что влюбленность, например, тоже построена на внимательности. Подумай, ведь когда мы влюбляемся, мы становимся предельно внимательны ко всему: ты замечаешь, как она поправляет волосы, сколько у нее морщинок около глаз, как она ходит, говорит, смеется или огорчается.
Artifex: А как нужно «правильно» играть чувства на сцене?
Важно играть не само чувство, это плохой театр. Вот сейчас мы с тобой идем, нам немного холодно, но мы же не играем холод, мы сопротивляемся ему. Вот и играть нужно именно сопротивление, тогда сразу появляется действие.
Artifex: Что самое сложное в игре актёра?
Самое сложное для актера – это повторить. Ты должен сыграть все, как в первый раз, воспринимать все, как в первый раз, каждый раз выходить на этот конфликт, надлом. К сожалению, со временем появляются актерские штампы: ты делаешь «Хо!», когда нужно удивиться по тексту, но не удивляешься на самом деле. Самое плохое, когда у актера появляется набор штампов – так он играет радость, а так – негодование.
Artifex: Я думаю, что еще очень сложно проработать своего персонажа, вжиться в роль...
Как правило, самые точные вещи о твоем персонаже говорят другие герои. Сам про себя он никогда не скажет правду, как и мы в жизни. И нужно подумать, почему какой-то герой именно так сказал о нем в этой сцене, значит он что-то знает и видит. Ты начинаешь фантазировать, додумывать, пытаться понять. Самое важное находится между строк. Люди могут пить чай и разговаривать о листочках, а в это время рушится их жизнь, как в произведениях Чехова. Люди говорят совсем не о том, что происходит в их жизни! Слова — это так, фантики. Нужно играть то, что между слов; то, что толкает тебя сказать эти слова. Это гораздо интереснее.
Artifex: Насколько легко войти в роль и тем более — выйти из нее? Я заметила, что у твоего персонажа есть твои же манеры, «фишки». Непонятно, где проходит грань между тобой и героем.
Я не делаю никаких разграничений между собой и персонажем. Я играю собой. Джозеф — это я, просто он говорит другие слова и попал в ситуацию, в которой проявил себя так же, как это сделал бы я. Я даже оправдывал его подлые поступки и делал их необходимыми для себя, как для Кирилла Козуба. Я должен понять для себя, как я бы пошел на этот поступок, а потом сыграть это.
Artifex: Давай поговорим о главном вопросе, ради которого мы и встретились: молодежь сейчас интересуется искусством, но явно не театром, он сейчас «не в моде». Многие молодые люди считают, что театр – это скучно.
Театр – это все что угодно, но в театре ни в коем случае не должно быть скучно! Театр – это антискука. Это должно быть злободневное, абсолютно современное искусство, живое! Со временем оно дряхлеет, затягивается паутиной, но должен быть новый росток, потому что это живой материал.
Artifex: Хорошо, но почему тогда многим людям в театре скучно?
Есть искусство элитарное, а есть массовое. Театр создан для людей, которые могут осилить тот культурный пласт, тот уровень разговора, который там предлагается. Если ты приходишь в театр не зная, кто такой Гамлет, Шекспир, не понимая, что такое английская драматургия того времени, о чем может идти разговор? Понятно, что будет скучно, неинтересно, человек начнет зевать и уйдёт после первого акта.
Элитарное искусство создано для людей, которые знают, как правильно считывать шифры. Что может быть скучнее, например, живописи Малых голландцев? Но если ты знаешь шифры, всё сразу становится понятным и интересным!
Также многие люди вспоминают свои недобровольные походы в театр в школьные годы. Но нужно как можно больше ходить, смотреть, делать выводы — тогда все встанет на свои места.
Artifex: Почему ты решил посвятить театру свою жизнь?
Занимаясь театром, я приобщаюсь к огромному культурному пласту, я чувствую за собой наследие веков…
Artifex: Для парня 25-ти лет это действительно важно??
Это очень важно! Когда я вернулся из армии, то понял, что мне нужно учиться понимать творческие процессы: что такое искусство, что такое музыка, откуда она рождается, почему человек танцует? Это же так интересно, это в нашей природе! Я маленький человечек, я проживу 100 лет, но до меня же были умные люди, надо внимательно читать то, что они хотели сказать. Поэтому, занимаясь театром, я приобщаюсь к такому громадному пласту знаний…
Artifex: А тебе не страшно всю свою жизнь отдать такой узкой специализации?
Я не думаю, что актёрская специальность более узкая, чем инженер-атомщик, который занимается какими-то особенными приборами. У него тоже узкая специальность.
Не страшно ли мне отдавать свою жизнь на это? Не страшно. Потому что это потребность моего сердца. Я ничем другим не хочу больше заниматься, кроме этого.
Artifex: Хорошо. Давай вернемся к вашим спектаклям. Мне понравилось, что зрители были вовлечены в действие теми или иными способами...
Такие приемы помогают оживить зал. В спектакле «Назначение» это сделано для неожиданного перехода — только что продавали программки, а тут раз — и уже спектакль, оказывается, начался. А в спектакле «1000 дней Анны Болейн» есть сцена, где король раздает музыкантам ноты — в это время в зале включается свет, и король начинает раздавать ноты прямо зрителям, будто они и есть музыканты. Так как это середина спектакля, нужно немного «встряхнуть» зал — включить свет, внести какое-то оживление. Люди иногда начинают скучать и сидят с такими лицами, что страшно смотреть!
А если они ещё уходят с середины... Помню, на одном моем монологе мужчина встал и вышел. Я это увидел, но мне же нельзя на это реагировать. Я сразу подумал: «Он ушел, значит я что-то не так делаю. Наверное, я слишком разорался». После этой мысли я немного «убавил звук» и доиграл сцену до конца.
Artifex: Я заметила много интересных деталей, которые были продуманы в спектакле: настоящие костюмы того времени, акцент и говор людей из разных частей Америки...
Да, мы даже переводили оригинал «Билокси» под себя. Потому что изначально взяли русский перевод этой пьесы и поняли, что он отвратительный: в казарме 19-летние пацаны так не разговаривают!
А в «Театре Нации», например, есть спектакль «Шукшин. Рассказы». Для того чтобы передать все особенности речи героев, актёры действительно ездили по глубинкам, о которых пишет автор, общались с людьми…
Artifex: Художников часто спрашивают, что они хотели сказать своими картинами. Актеров, наверное, мучают вопросами «О чем этот спектакль»?
Если можно сказать «о чем», то спектакль не нужен. Он играется два часа, чтобы зритель сам понял для себя, о чем. И от всяческого произношения этого вслух пропадает точность. Только назовешь это, и все уже неправда.