Хореограф Ксения Михеева совместно с домом танца Kannon Dance создала спектакль «Гроза» по пьесе Александра Островского. 16 апреля состоится церемония вручения театральной премии «Золотая маска», в которой постановка представлена в четырех номинациях: «Лучший современный танец/спектакль», «Лучший балет-современный танец/работа балетмейстера-хореографа», «Лучший балет-современный танец/женская роль» и «Лучшая работа художника в музыкальном театре».
Artifex побывал на петербургском показе «Грозы» и взял интервью у Ксении Михеевой, в котором она поделилась своим глубоким видением произведения, а также трагической ситуацией с продюсерами в нашей стране.
Artifex: Здравствуйте, Ксения. Как Вам пришла идея сделать постановку именно по «Грозе», ведь эта пьеса имеет уже очень богатую историю на театральных площадках?
Я стараюсь много читать и перечитывать различные произведения. Даже из школьной программы. На «Грозу» у меня произошел сильный отклик. Так получилось, что и артисты вокруг меня тоже заинтересовались. Кроме того, все они очень подошли на роли в спектакле. Мы решили попробовать, и начало получаться. У всех появился интересный взгляд на это произведение. Работа пошла сама по себе. Очень здорово, когда всем интересно, все что-то пробуют и спектакль случается. В данном случае так и произошло.
Artifex: Вы просто перечитали произведение и Вам пришла в голову эта идея?
Не то что перечитала. «Гроза» всегда существовала у меня внутри. Я очень много видела спектаклей драматических (по этой пьесе). На самом деле, я хотела её поставить очень давно. Внутри было это желание, и оно пришло не спонтанно. Произошел интуитивный толчок, что это нужно сделать сейчас. И мы начали пробовать.
Artifex: Почему место действия постановки — подвал?
Потому что это дно. Люди уже на дне. В «Грозе» присутствует кульминация сжатой пружины, какая может быть только на дне.
Artifex: Расскажите об идее, которую лично вы вложили в эту постановку.
Может быть, это только один из пластов Островского, но для нас была важна тема ощущения жизни. Чего бы это ни стоило, надо найти и дать прорваться тому, что ты способен чувствовать, думать, как хочешь, и жить, как ты чувствуешь.
Artifex: Мне было интересно, как на сцене начинает периодически двигаться подвесной потолок. То сам по себе, то по мановению одного из персонажей. Что этот потолок символизирует?
Это крышка, которой накрыты все эти люди. Она в виде клетки, потому что они сами в клеточном пространстве. Представьте, когда вода в кастрюле начинает закипать, пениться, и это бурление поднимает крышку. Так же и в постановке: всё бурлит внутри, пружина взрывается и крышка поднимается.
Artifex: То есть эта крыша отражает моральное состояние героев?
Скорее моральный прессинг, давление.
Artifex: В пьесе практически не звучат слова, но иногда танцоры всё же произносят реплики. Как вы выбирали, какие отрывки они будут цитировать? Был ли это осознанный выбор, или всё получилось спонтанно?
Безусловно, осознанный. Когда ты хорошо знаешь текст, ты точно чувствуешь, в какой момент отрывок должен «прозвучать» телом, а в какой, неожиданно, голосом. В такие моменты ты чувствуешь, что голос будет гораздо выразительнее. Самое главное — хорошо понимать и знать текст. Почувствовать, что вот в этот момент классно прозвучит реплика Феклуши, Кати или Вари (персонажи «Грозы»). В каждой отдельной сцене ты понимаешь, что будет выразительнее: голос или движение.
Artifex: Я специально перед спектаклем перечитал «Грозу», чтобы прийти подготовленным. Однако мне как зрителю было сложно понять, кто есть кто из актеров на сцене. Наверное, я понял, кто из них Катя, да ещё пара персонажей…
... мне кажется, что Кабаниху даже дети узнают! (смеется)
Artifex: Ну да… А так ли важно понимать это или просто достаточно наслаждаться хореографией?
Видите ли, самое важное не в том, что люди узнали Феклушу, Катю, Борю, Кабаниху и Варвару, а в том, чтобы они считали психотип людей. Наша задача не в том, чтобы люди вспомнили «Грозу» из школьной программы. Задача спектакля — не помощь школьникам. Вспомнить, поставить галочку и всё. Самое важное — психотипы персонажей и взаимодействие этих психотипов. Мы, конечно, можем написать либретто: Катерина — это Ксения Семенова, а напротив фотография Ксении Семеновой. Тогда все будет как в классическом балете: люди посмотрели в либретто, увидели актеров на сцене. А еще сравнили: «Так, это Катерина, это Боря, это Феклуша, это Кабаниха. Всё, смотрим». Дело не в этом.
Важно не то, как зовут персонажей, важен их психотип. Мне кажется, что и в балете должно быть так. Люди не должны воспринимать действие по программке: прочитал, потом сравнил с тем, что происходит на сцене — ага, все соединилось, пошел домой. Тут же важно, что зритель посмотрел и попытался понять характер Катерины, девушки, которая замкнута в этой клетке. Каково ей там находиться? И чего она хочет, почему ей нужно выйти из неё? Потому что у нее изначально природа другая. И точно так же понять Кабаниху. Почему она так всех давит, ведь у нее тоже есть своя трагедия. Еще важно почувствовать внутренний отклик на происходящее. Ту же Кабаниху внутри себя найти, Катерину, Борю, Тишу. Это гораздо важнее, чем узнать имена героев, сравнить их с произведением, и, не подумав ни о чём, пойти домой.
Artifex: С какими трудностями вы столкнулись при подготовке спектакля?
С финансовыми (смеется). Художникам и технологу приходилось искать самые дешевые пути работы. Это очень трудоёмко — придумать, чтобы стоимость декораций уместилась в маленький бюджет. Не думаю, что были трудности с танцорами и творческим процессом. А вообще, самая главная проблема — это продюсерство. Придётся сейчас очень громко кричать, потому что хороших продюсеров просто нет. Приходят какие-то девочки бестолковые. Мы ещё пока не нашли человека, который мог бы грамотно продюсировать мой проект (см. «Проект Ксении Михеевой»), но очень хочется такого найти. Продюсерство и материальная сторона — вот две глобальные проблемы.
Artifex: Неужели совсем нет хороших продюсеров на рынке труда?
Может быть, и есть, но мы о них просто не знаем. У нас в стране есть очень много продюсерских факультетов, но чтобы выпустили кого-нибудь толкового — такое случается, видимо, редко. Наверное, в России всё ещё нужно развивать это направление. Сейчас я не вижу сетки продюсерских организаций, как в Европе, где с этим намного проще. А у нас пока не понятно, к кому обращаться.
Еще хочется добавить насчёт продюсеров. Во время моей последней поездки в Москву, мне было очень приятно работать с Вадимом Каспаровым (основатель Kannon Dance и фестиваля Open Look). В «Грозе» он выполнял функции со-продюсера и организатора. А ещё с Альбиной Исмаиловой. Она является PR-директором Kannon Dance и помогала нам с «Грозой». Я поняла изнутри, насколько правильно они продюсируют современный танец. Хочу выразить большую благодарность Вадиму, а также Альбине за её помощь. Лично я ещё достаточно не подкована финансово, чтобы работать с такими продюсерами на постоянной основе в своем проекте. Однако со спектаклем «Гроза» нам повезло. Его продюсировали два человека, которые вместе развивают историю современного танца в России, что очень круто и обнадеживает. Я разочарована тем, что пока таких продюсеров очень мало.
Artifex: Спасибо за интервью!
Ксения Михеева — приятный и глубокий собеседник, а «Гроза» — спектакль, на который стоит сходить. Давайте пожелаем ему победы на премии «Золотая маска», а Ксении — больших творческих достижений!