Страх на русский
лад

Среднестатистическая русская пенсионерка, которая подрабатывает уборщицей.

Молодой парень из Таджикистана, работающий на стройке и ночующий в квартире, где спят по очереди.

И много-много пластиковых столов. Что их связывает? Страх. Вернее, отсутствие его у них, и наличие у окружающих. Спектакль создал Владислав Наставшев под руководством Кирилла Серебренникова.

Экспозиция такова: на сцене появляется ряд людей – мы узнаем каждого. Перед нами участковый, бабушки из соседнего подъезда, семейная пара, готовая убить друг друга, продавщица магазина «у дома» и еще несколько человек. На протяжении всего действия они сидят за четко обозначенной линией и наблюдают, выходят лишь, когда приходит их время. Первое, что мы слышим – история хозяина магазина о таджике, которого чуть не закопали живьем в яму, потом спасли, выходили, а он сбежал, ограбив дом.

На фоне рассказа неприятные звуки, издаваемые рвущимся скотчем. Это все создает нервную обстановку, а на полу появляется надпись «гости с юга, идите *****». На сцене появляется Абу – гастарбайтер. Он работает в кафе, его окружают пластмассовые столы. Под речь Владимира Путина он читает напольное послание. Его прерывает стук.

Лида – так зовут главную героиню – случайно забредает в кафе, чтобы переждать дождь. Её достаточно дружелюбно встречают хозяева - Абу и его напарница/подруга/любовница. Молодые люди приехали из Таджикистана в Москву. Потому что там денег нет, а в Москве есть. Он простой, наивный, с длинным именем, которое в Москве сократили до «Абу». Он искренен. Шутит, что таджики едут домой только в железных гробах. Лида единственная уважительно к нему относится, за что он предлагает проводить её до дома.

Абу заходит к Лиде на горячий кофе. И остаётся. И на следующий день Лида, отмазывая от участкового, уже называет его своим мужем. А после уверяет, что это просто, чтобы его не забрали. И Абу соглашается. И остаётся.

«Это все равно история о любви, несмотря на все социальные проблемы, это про любовь» - говорит народная артистка России Светлана Брагарник, исполняющая роль Лиды.

Но эта любовь развивается на фоне таких острых проблем, как дискриминация приезжих рабочих. Это проявляется во всем: начиная с того, что участковый сразу просит документы у Абу, но не у Лиды, и заканчивая откровенной бранью. Гоголь-Центр известен своей нецензурностью. И здесь это качество ярко проявляется. Но Абу привык, он самоироничен, и у него нет страха, он говорит, что «страх – друг смерти». Он понимает, что «у таджиков в России нет никаких прав» и признает это.

История – ремейк на кинофильм Фассбиндера «Страх съедает душу», который был снят в 1974 году (он же является интерпретацией картины Сирка «Все, что дозволено небесам»). Спектакль срежиссирован Владиславом Наставшевым и входит в «Московскую кинотрилогию». У Фассбиндера шестидесятилетнюю немецкую вдову привлекает марокканец, лет на тридцать моложе ее. Представляете, какая это была прогрессивная идея для 70-годов? И даже при условии, что эту историю придумали давно, сегодня она остаётся такой же нестандартной для современного общества. Немецкая дама меняется на русскую бабушку, которая работает уборщицей и кое-как выживает в коммуналке. Марокканец – на таджика. Дано то же, условия чуть-чуть другие. Одинаково лишь одно – прошло почти 50 лет, а в ответ на любовь – герои получают массу ненависти, неприятие. Еще одно различие – героев у Фассбиндера считают застывшими, а у Наставшева они живые, их можно встретить среди нас, они живут в современной Москве, по её законам.

Этот спектакль – первый после соединения труппы театра имени Н.В. Гоголя и молодых актеров. Поэтому перед режиссером-постановщиком стояла трудная задача – свести взрослых, опытных артистов с юными и совсем по-другому думающими. Светлана Брагарник в интервью признавалась, что им пришлось просто довериться, и они долгое время не понимали, что от них требуется, и, главное, к чему такие декорации. Для них все было какой-то абстракцией.

Действительно, почему столы? Почему пластиковые? Почему белые? Напрашиваются вопросы.

А потому что Москва уже давно не резиновая. А пластиковая. Это значит, что места хватит всем: и Лиде, которая жаждет любви, и её подругам, которые, имея своё, все равно смотрят на чужое, и дочке Лиды с мужем, которые, как кошка с собакой, и Абу, который моется каждый день в душе, чтобы смыть с себя все предрассудки окружающих его людей.

Пластик – это деньги, пластик – это кола. И даже цветы – это пластик. Он хрупкий, но на нем все держится. Герои соединяются, прорываясь сквозь него: «ты и я жениться, Лида», они любят, строя из него себе место под солнцем, в котором смогут любить. Герои создают свою историю, соединяя между собой ножки столов, превращая их в длинные лопасти. И рушат, пытаясь создать пирамиду – как знак высоты. И даже «прощальную песню» Лида исполняет, дуя в ножку от стола. Этим она показывает, что не боится. Это вызов. Она бесстрашная. Страх тут испытывает общество. Оттого, что оно не может так, как она. Зажатые в своих комплексах и стереотипах окружающие их люди живут, боясь свободы.