Долгий период правления королевы Виктории в Англии прославился не только жесткими корсетами, пятичасовыми чаепитиями, мягким отношением к адюльтеру и первой Всемирной выставкой, но и совершенно новым подходом к дизайну бытовых вещей. В эпоху бурного развития промышленности горстка людей осмелилась противопоставить свое мнение неумолимому прогрессу.
Говорят, самые прекрасные и удивительные цветы растут в самых сложных условиях. Для Уильяма Морриса (William Morris), которого нередко называют родоначальником английского дизайна, это высказывание может стать наиболее емкой характеристикой: ему приходилось противостоять самому духу своей эпохи.
Чтобы понять, почему и за что так яростно боролся Уильям, необходимо учитывать, какое на самом деле это было сложное и неоднозначное время.
Исторический экскурс:
Викторианская эпоха, которую мы обычно представляем, далека от исторических реалий. Английские леса в это время безжалостно вырубались, освобождая места для заводов и мануфактур, реки и воздух загрязнялись, старые ремесла умирали, задавленные мощью промышленности. В Лондоне появились знаменитые цветные (и довольно обильные) туманы, укрывающие, как покрывалом, город.Технический прогресс даровал человечеству фотографию, паровозы, железные дороги.
Медицина вплоть до 1840 годов не знала анестезии, людей нередко хоронили заживо. Ядовито было абсолютно все ‒ даже ткани, обработанные новыми красителями, для выявления цвета которых использовался мышьяк. Газовые горелки сжигали кислород в помещениях, дуговые лампы, использовавшиеся в общественных местах, имели свойство взрываться.
Труд рабочих был ничтожен и оплачивался плохо. Только в 1847 году появилсяся закон, запрещавший женщинам и детям до восемнадцати работать больше 10 часов в сутки. Наглядным примером о положении трудовых классов являлось производство спичек, для которых использовался фосфор. Туда шли только самые отчаянные, поскольку после некоторого времени работы фосфор накапливался в организме; это приносило несчастным дикие боли, а их кости и зубы начинали светиться.
Главным двигателем эпохи стали деньги, что отразилось на всех слоях общества.
Уильям рос впечатлительным ребенком. Точно так же, как на нас сейчас не могут не влиять события, происходящие в мире, на нем сказывалось то, что он наблюдал. Молодой Моррис был сыном биржевого маклера и таким образом принадлежал к среднему классу, который ненавидел всю жизнь. В школьные годы он увлекся романтической литературой и историей, с большим интересом изучал древние постройки в своей местности. Именно это стало определяющим для его интересов на всю оставшуюся жизнь. Повзрослев, он атрибутировал древние рукописи Оксфорда, ездил во Францию. Его увлечения свели его с Данте Габриэлем Россетти и кругом прерафаэлитов.
Моррис был романтиком, придерживался идей социализма и считал, что технический прогресс приводит человечество к деградации и в первую очередь обвинял в этом высшие слои общества. Даже его женитьба на Джейн Бёрден была своего рода протестом: девушка, обладая исключительной внешностью, была натурщицей и идеалом красоты прерафаэлитов, но по происхождению являлась дочерью конюха из Оксфорда. Не было в те времена человека, который бы сильнее верил, что прекрасное и труд способны преобразить общество. Идеалом Уильяма стали цеховые объединения Средневековья, в которых ремесленник, художник и конструктор являлись одним человеком.
«Произведение искусства создается, чтобы делать человека счастливее, развлекать его в часы досуга или покоя, чтобы пустота, это неизбежное зло таких часов, уступила место приятному созерцанию или чему угодно… Я убежден, что искусство никогда не может быть плодом внешнего принуждения. Труд, создающий его, доброволен и частично предпринимается ради самого труда, а частично – в надежде создать нечто, что появившись, доставит наслаждение…» — писал он.
В 1861 году после постройки «приюта» для прерафаэлитов (знаменитого Красного дома (Red House)) он организовал компанию «Моррис, Маршалл, Фолкнер и Ко.» (Morris, Marshall, Faulkner & Co.). Фирма, создававшая предметы декоративно-прикладного искусства, тоже была протестом. Это была борьба не только против одинаковой фабричной продукции, но против обезличенного труда рабочих, вынужденных работать по шаблону, не зная радости творчества. Художники и мастера фирмы создавали витражи, стенной декор, изделия из металла, мебель, вышивку, ковры и широко известные обои с ручной набойкой.
Мастеров искали по всей стране. В случае отсутствия таковых Уильям лично занимался исследованиями и «переоткрывал» утраченную технологию, как это случилось с художественным ткачеством. При наборе учеников принципиально не выбирались способные: трудолюбие и упорство превозносилось над талантом.
Предметы, выходившие из мастерских фирмы Морриса, пожалуй, были смутно знакомы людям на первый взгляд. Создавая излюбленные растительные орнаменты, Уильям вдохновлялся древними манускриптами и самой природой. Кажущаяся простота была просчитана до мелочей, обилие деталей делало декор продолжением реальности. Причудливость и «наивность» этих мотивов ассоциировались у Морриса со Средневековьем, когда жизнь была «правильней». Его предметы настолько сильно отличались от безликой фабричной продукции, что довольно быстро нашли своих ценителей. Но Уильяму и этого было мало.
«Искусство, если ему суждено погибнуть, уже выдохлось, и цель его вскоре окажется забытой, а цель эта – сделать труд отрадным и отдых плодотворным. Что же, тогда любой труд должен стать безотрадным, а любой отдых – бесплодным?» — спрашивал он в своих лекциях.
И каждый раз отвечал себе – нет, искусству рано умирать, а людям рано отказываться от радости труда.
Уже стоя на пороге старости, Моррис был вынужден прибегнуть к лекциям и общественной работе: всех тех прекрасных произведений, созданных трудолюбием и фантазией его фирмы, оказалось мало, чтобы разом изменить современность. Сделанные вручную, они стоили слишком дорого, что бы их могли позволить себе люди, за которых Моррис радел больше всего. И тем не менее его работы, так же, как его слова, проронили семя, которое дает свои плоды и по сей день.
Именно его идеи привели в конечном счете к появлению handmade в том виде, в котором мы его знаем. Маленький камешек, брошенный им, спровоцировал лавину, сошедшую по всему миру: и в Европе, и по другую сторону Атлантического океана образовывались сотни объединений, придерживавшихся ручного труда. Это новое, живое течение в истории обрело название «Движение Искусств и Ремесел» (Arts and Crafts movement), подразумевавшее их неразрывность. Уильям Моррис, до самого конца боровшийся несовершенством мира, смог оставить нам достаточно аргументов, а время помогло ему победить.