Испанская живопись XVII века знала немало блистательных имен. И имя Бартоломе Эстебана Мурильо (Bartolomé Esteban Murillo) – лишь одно из них, далеко не последнее по важности.
Жизнь человека, названного позднее последним художником Золотого века испанской живописи, полна тайн. Даже подлинная дата его рождения и то, откуда появилась фамилия Мурильо, остается загадкой.
Родившийся в небогатой семье цирюльника, Бартоломе стал в ней четырнадцатым ребенком. Согласно записи в церковно-приходской книге, 1 января 1618 года в севильской церкви Санта-Магдалена был крещен сын цирюльника Гаспара Эстебана и его жены Марии Перес. Историки искусства полагают, что фамилию Мурильо носила мать художника, и Бартоломе использовал её, последовав примеру Диего Веласкеса. Возможности получить качественное образование в столь стесненных условиях было немного. Но в 1627 году скончался отец семейства, Гаспар Эстебан, спустя год за ним последовала его супруга, и ставший сиротой Бартоломе поселился в семье своей тетки. Среда, в которую попал мальчик, оказалась благоприятной, и вскоре, отметив его способности к рисованию, родственники определили его в ученики к Хуану дель Кастильо, на тот момент известному живописцу.
Севилья, где Мурильо родился и провел всю свою жизнь, к началу 30-х годов XVII века утратила свое былое величие и перестала быть центром торговли. Но это не мешало развитию культуры. Разнообразные мастерские здесь процветали: живописцы и скульпторы могли заниматься ремеслом свободно, будучи уверенными в том, что найдут покупателя.
После отъезда своего наставника в 1639 году Бартоломе оказался предоставлен сам себе. Он добывал средства для жизни тем, что рисовал на небольших кусочках холста и продавал их на ярмарке. Уже тогда, даже в заказах, он не поступался своим стилем, который в поздних работах стал очевидным признаком мастерства.
Довольно большой период жизни Мурильо остается неизученным. По неподтвержденным сведениям, на собранные деньги в 1640 году он отправился в Мадрид, где познакомился с Веласкесом и попал под его покровительство. Как бы то ни было, Веласкес, Рубенс и Тициан были теми мастерами, чьи произведения придали творчеству молодого художника новый импульс и заложили основу будущих начинаний. Он также был знаком с картинами Ван Дейка и восхищался ими, хотя портрет так и остался для Мурильо совершенно чуждым жанром.
Существует и гораздо более убедительная версия об этом этапе в жизни Мурильо. В 1942 году настоятель францисканского монастыря в Севилье предложил ему за весьма скромную плату расписать стены помещений. В ту пору еще малоизвестный, но амбициозный художник согласился. Решение оказалось верным, поскольку по завершении заказа к нему пришла слава. Своеобразная манера письма, легкость и умение работать с цветом привлекли к работам Мурильо большое внимание публики. Именно после этого в его творчестве произошел небывалый подъем. Должно быть, сыграла свою роль и женитьба в 1645 году на Беатрис Сотомайор-и-Кабрера – полотна того периода, изображавшие бытовые сценки, насыщены воздухом, светом, певучей грацией человеческого тела.
На сегодняшний момент произведения Мурильо хранятся во многих музеях мира. И хотя большинство работ он посвятил религиозной тематике, именно сцены из жизни простых людей, изображенные на картинах «Едоки дыни», «Девушки у окна», «Дети, играющие в кости», «Продавщица фруктов» придавали оригинальность и свежесть его творчеству.
Но и с библейскими мотивами художник обходился по-прежнему вольно. Он едва не потерял один из заказов – «Непорочное зачатие», часть алтарной росписи для францисканского монастыря. И вновь благодаря своему необычному стилю. Созданное им изображение Мадонны показалось монахам ярким нагромождением кричащих красок, и лишь водруженное в нужном месте, оказалось идеально продуманной композицией. За этот заказ оскорбленный недоверием художник получил двойную плату. Впоследствии копии полотна работы самого автора заняли достойное место в самых известных картинных галереях Европы.
Мурильо не стремился соблюдать все каноны. Его моделями становились люди с типичной испанской внешностью. Даже Мадонны на картинах «Воспитание Марии», «Мадонна с четками», «Благовещенье» и других подобных им, изображены прекрасными темноволосыми и темноглазыми девами, столь нехарактерными для большинства других живописцев.
Это и выдвинуло Мурильо на передний план, поскольку подобная самобытность никогда не создавала впечатления кощунственного, а только помогала раскрыть всю стыдливую прелесть человеческого тела, лишенную эротизма, но полную внутреннего огня. Здесь нашли свое отражение экспрессия Рубенса и выразительность Тициана, но в то же время они преобразовались в нечто совершенно новое.
Период с 1650 года принято считать расцветом таланта Мурильо. Известность и достаток пришли к нему одновременно. Высшим признанием стало предложение занять место придворного живописца вместо умершего Веласкеса. Бартоломе отклонил его. Он предпочел остаться в Севилье, где был известен и мог позволить себе жизнь в достатке.
Все изменила смерть жены в 1662 году: Мурильо оставил творчество, занимаемый им в Академии художеств пост, и устремил свои взоры к духовному самосовершенствованию. Слава не покинула его, но теперь огромные гонорары Бартоломе тратил на благотворительность.
Жизнь художника оборвалась внезапно. В 1682 году он принял заказ от монастыря капуцинов в Кадисе и впервые покинул Севилью ради работы. По трагической случайности Мурильо упал со строительных лесов и спустя несколько дней скончался.
До сих пор имя Бартоломе Мурильо остается для испанцев напоминанием о подлинном величии живописи XVII века. Вероятно, это признание является самой лучшей наградой для человека, который венчает целую плеяду замечательных живописцев того времени.