Луи Армстронг: Застенчивый
Король. Часть 2

Луи Армстронг: Застенчивый Король. Часть 1

Помимо менее строгих нравов, в Новом Орлеане была очень сильна клановая порука. Бедные семьи держались друг друга, знали в лицо, «чувство локтя» было у каждого, независимо от национальности, возраста и пола.

Мэйэнн Армстронг, мать Луи Армстронга (Louis Daniel Armstrong), стала проституткой после ухода мужа. Грустно, что отец Армстронга никогда не принимал участие в воспитании и судьбе сына, но при этом был образцовым отцом и семьянином в другой семье.

Мэйэнн отдала маленького Луи на воспитание бабушке Джозефине и многие годы обитала на дне, пытаясь заработать мелкую монету. Позже она забрала Луи, попыталась наладить свою жизнь. Бросила проституцию, устроилась работать горничной. Но в последний период проживания в доме бабушки, Луи Армстронг уже был вынужден повзрослеть. Джозефина не справлялась с работой (она стирала белье), а мать тогда сильно болела. На плечи Луи легла обязанность по обеспечению семьи. С пяти лет он пытался зарабатывать, с десяти одевал себя и свою мать, благодаря его стараниям семья часто не ложилась спать голодной. Он делал все, что мог: белые мальчишки-газетчики, например, делились с ним товаром для продажи, выручку – пополам. Играл в азартные игры, развозил уголь по борделям.

В общем, детство его было тяжелым. Но не безрадостным. Во-первых, потому что он был непробиваемым жизнелюбом. Во-вторых - город был наполнен весельем. В нем всегда звучала музыка, и люди не бросали друг друга в беде, пусть помощь и была незначительной. После возвращения под крыло матери, с плеч Луи спала ответственность за бабушкин дом, но в целом легче не стало. Мэйэнн искренне любила сына, дарила душевное тепло и нежность. Благодаря ей Армстронг вырос психически здоровым человеком. У него не было отца, но была любящая мать, и для всех в округе он был «Маленьким Луи», его выручали и принимали как своего. Но Мэйэнн не умела жить спокойно. Мужчины, алкоголь, драки. У Луи было не меньше пяти-шести отчимов, и каждый новый - хуже предыдущего. Он сбегал из дома и иногда неделями жил в борделях под присмотром проституток. Он называл их «сестрами, которые воспитали меня». И все же, Мэйэнн сделала для него многое. По ее указке он посещал школу и выучился сносно читать, считать и писать. Часто бывало так, что полквартала окружали мальчика и слушали, как тот читает вслух свежие газеты.

Вернемся в «Дом Джонса» (также известный как Colored Waifs Home (Дом для цветных бродяжек) - ред.), куда двенадцатилетний Луи Армстронг попал после перестрелки. Джозеф Джонс – управитель и владелец «Дома» - был замечательным человеком, самым выдающимся негритянским социальным деятелем Нового Орлеана. Он вкладывал в заведение и в своих подопечных каждый свой цент, все душевные и физические ресурсы. Там Армстронг получил первую в своей жизни пару ботинок. Там царила жесткая дисциплина, стабильный рацион, регулярный сон, там молодой Армстронг смог всерьез заняться музыкой.

Многие сочли приговор несправедливым. Как можно сажать ребенка в тюрьму на «срок, который Мистер Джонс сочтен нужным»! Сам Луи на этот счет был другого мнения: «Мистер Джонс! Еще хотя бы годик!».

Не известно точно, сколько времени он там прожил, но что-то около двух лет. Там Армстронг узнал, что бывает и другая жизнь, кроме Верхнего Сторивилла. И там же Армстронг понял, что непременно станет музыкантом. Он пел в хоре и выступал с другими воспитанниками. В общей сложности он напел минимум 600 часов практики для слуха и голоса, что больше, чем за пять лет в Консерватории. Помимо этого, он страстно хотел попасть в местный духовой оркестр. Его долго не принимали, но он приходил на каждую репетицию и тихонько сидел в уголке. Когда руководитель оркестра познакомился с мальчиком ближе, он понял, что ошибался на его счет. Он знал, что пацан прибыл в «Дом» с самого дна города и был обвинен в стрельбе. А познакомившись с ним, увидел застенчивого, обаятельного, вежливого и очень доброго парня с незаурядными способностями к музыке. Сперва Луи освоил тамбурин (ударный инструмент), затем простые духовые инструменты, пока, наконец, не добрался до корнета.

Этот инструмент похож на трубу, но работает и звучит чуть по-другому, в те времена его считали более подходящим для виртуозных соло, чем трубу. Луи трудился круглосуточно и вскоре попал в оркестр. Как он гордился, вышагивая по улицам Нью-Орлеана в новенькой одежде, чистых ботинках, да еще и в оркестре! Благодаря «Дому Джонса», Армстронг припал к музыке гораздо раньше, чем это случилось бы на воле. Возможно даже, что из-за постоянных забот о семье он вообще не стал бы музыкантом. Так или иначе, но обучение в оркестре «Дома Джонса» дало Армстронгу ту основу, из-за которой он и отказывался называть себя джазистом.

Дело в том, что уличные музыканты нигде не учились. Точнее – никто не учил их и даже ничего не подсказывал. Если человек научится играть сам – значит, достоин. Нет – никакими советами не поможешь. И первые музыканты блюза и зарождающегося джаза учились сами, на слух, как умели. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что каждый вырабатывал собственный стиль. Плохо, потому что есть общие законы звукоизвлечения, которых никто из них не знал. Большинство блюзовых и рег-трубачей того времени играли только в среднем регистре. Они просто не знали, как брать высокие ноты. Плюс неверно поставленное дыхание, положение губ, аппликатура. Луи Армстронг же учился играть в духовом оркестре. Пусть учителя были не лучшие, но его научили играть резко, громко, высоко, правильно дышать. Положение губ у него было неправильным, и это видно, когда он поет. Верхняя губа у Луи сильно деформирована. Он играл высоко, но не правильно, в итоге нанеся себе увечье. Хотя на качестве звука это не отразилось.

Луи не хотел покидать «Дом Джонса», но в итоге пришлось. И, вернувшись домой, он вновь столкнулся с прежними проблемами: голод, насилие, болезни и сегрегация. К тому же, в семье случилось прибавление. Его кузина родила сыночка. Отец был белым, а, значит, отца не было. Сама кузина умерла при родах, и Луи сразу предложил себя в качестве опекуна. Знаете таких людей, которые не могут пройти мимо брошенной собаки, тащат в дом раненых голубей, уличных котов, мышей? Луи был таким. Кроме того, он действительно страдал без отца и не мог допустить подобной судьбы для малыша, раз уж в его силах было помочь.

 

 

Спустя несколько лет случилась трагедия. Во время дождя малыш поскользнулся и выпал со второго этажа на улицу. Луи выбежал на крик и увидел, как малыш карабкается по ступенькам, крича и держась за окровавленную головку. Луи подхватил ребенка на руки, занес в дом, оставил с ним Мэйэнн и пулей побежал за врачом. Половина Верхнего Сторивилла в тот день с замиранием ждала, чем все кончится. Несколько дней жизнь малыша висела на волоске, но доктора старались изо всех сил. Мальчик выжил, но из-за травмы головы на всю жизнь остался умственно отсталым. А жизнь у него была долгая. Луи опекал его до конца своих дней. После смерти дяди Луи он жил в Нью-Йоркском санатории высшего разряда на деньги от наследства.

Сейчас самое время вспомнить отца Луи. Его равнодушие к Мэйэнн и Луи оставило глубокие душевные раны и имело конкретные последствия. Луи до конца дней держал обиду на отца. Во время очередного тура, когда он узнал о его смерти, он сказал с раздражением:

«Я не поеду! На кой черт мне ехать на похороны человека, который бросил меня и маму умирать с голода? Он мне никто!»

В этих словах был свой резон. Отец Армстронга был из тех редких чернокожих, которым удалось выбраться из нищеты. Он не был богатым человеком, владел небольшим предприятием и жил скромно. Но в глазах нью-орлеанских бедняков, в глазах Луи он был героем, богачом, счастливцем. Луи рос без отцовского плеча и совета. Это наложило сильный отпечаток на его личность. Он всегда искал себе сильных покровителей. Уже будучи богатым и всемирно известным, он был доверчив, страдал от заниженной самооценки, был готов помочь любому встречному, чтобы доказать себе, что заслуживает всего того, что имеет, что он лучше отца и не бросает людей в беде. После концертов, Луи поджидала целая очередь попрошаек, и он раздавал сотни и тысячи долларов, а иногда отдавал своим менеджерам списки людей, которым нужно срочно подарить автомобиль. Знакомые музыканты спорили, кто выудит из него больше денег, сочиняя слезливые истории. Его называли простаком, дураком, клоуном. Но он явно таким не был. Вся его жизнь, музыка и деловые решения о том, какую музыку, с кем и для кого играть - тому доказательства.

 

 
«Почему нет?» – с улыбкой удивлялся Армстронг, когда менеджеры дымясь от ярости потрясали у него перед носом очередными выписками со счетов. «Почему не дать людям немного денег? Мне же не жалко для них петь, неужто жалко двадцатки?». К слову сказать, на двадцатку семья могла сыто прожить целую неделю.