Футбол — это игра, в которую играют ногами. В двух словах, наше понимание символической функции ноги сводится к тому, что это субститут мужского полового органа, и шире — вообще субститут сексуальности, и ещё шире — субститут человека. (Человек — животное, лишенное перьев, которое ходит на двух ногах.)
Странность того, что ноги используются в игре, причем в самой популярной игре мира, состоит в том, что функция ноги, в отличие от функции руки, состоит не в созидании, не в творчестве, а в разрушении. Достаточно вспомнить такие выражения, как «попирать ногами», «ногами вперед».
В этом смысле нога в футболе противостоит голове, которая является, прежде всего, субститутом и аналогом самого мяча. И вот здесь самое главное. Отождествление мяча с головой игрока (головой, как и ногами, можно играть) приводит нас к архаической игре с отрубленными головами, даже, скорее, мозгами врагов, которой забавлялись древние ирландцы.
Отрубленная голова — символ лишения мощи и силы противника. Можно сколько угодно протестовать против абсолютности психоанализа, но, кажется, ясно, что это субститут кастрации.
В чем цель (goal) игры в футбол? В том, чтобы при помощи ног (субститутов половых органов) забить (затащить) круглый предмет в некое ограниченное пространство (по сравнению с футбольным полем в целом ворота — это весьма ограниченное пространство), в сетку, в дыру. Стоит ли приводить примеры из «Толкования сновидений» Зигмунда Фрейда?.
Итак, игра в футбол воспроизводит половой акт, где нога играет роль фаллоса, мяч — спермы, а ворота — вульвы.
Здесь нужно интерпретировать такую важную фигуру в футболе, как вратаря. Он — защитник ворот, цензор, противостоящего удовлетворению желания игроков. Стоит отметить, что судья только следит за соблюдением правил, но не препятствует желанию, он вмешивается, только когда что-то происходит неправильно. Судья — это Отец, функция которого состоит в регуляции половой жизни как жизни социальной, в направлении её в разумное русло.
Для того, чтобы объяснить в психоаналитических терминах функцию вратаря, первой топики не достаточно. Здесь нам уже понадобится вторая — «Я и Оно». Понятное дело, что Я — это обычный игрок, цель которого добиться удовлетворения, Оно — это мяч, воплощающий самое либидо (к аналогии мяча и головы (голова - гол - голый - головка (пениса) — «Бывают странные сближения» — писал Пушкин!) мы еще вернемся).
А вот вратарь — это Суперэго, субстанция, мешающая удовлетворению, желанию, получению удовольствия от забивания гола. (Да и какое же удовольствие, когда нет препятствия?). Если игрок изначально думает о себе, об удовлетворении своего желания, то вратарь, прежде всего, думает о команде. Противопоставление ego игрока superego голкипера показано в футбольном эпизоде романа Юрия Олеши «Зависть», где немецкий форвард Гецке противопоставлен советскому вратарю Володе. «Володе был важен общий ход игры, общая победа исход, Гецке стремился лишь к тому, чтобы показать свое искусство». При этом важно, что матч происходит на фоне сексуальной атмосферы отношений Кавалерова и Вали. Характерно, что, когда мяч, попадая на трибуну, падает прямо к ногам Кавалерова, тот даже не находит в себе сил, чтобы поднять его и бросить обратно на поле, чем символизирует свою полную сексуальную несостоятельность в глазах Вали.
Особая роль вратаря, хранителя, держателя цели (goalkeeper) олицетворяется в том факте, что он один имеет право брать мяч в руки. Как тут не вспомнить «игру» Гамлета с черепом Йорика. Однако есть и ещё один важный компонент. Слово «мяч» родственно словам «мять», «сжимать». Сжимая мяч, вратарь, по сути дела, мастурбирует им, осуществляя функцию сдерживания сексуальной деструкции, введения её в разумный «принцип реальности». (Ребенок, живущий по принципу удовольствия, при обучении игре в футбол, долго не может понять, почему же его нельзя брать руками. Это же так удобно, так приятно.)
Чтобы закончить с Фрейдом, рассмотрим в этой связи и третью топику — противопоставление инстинкта жизни и инстинкта смерти.
Очевидно, что Суперэго-вратарь, с одной стороны, противостоит разрушительному желанию противника, то есть стоит на страже жизни. Но, с другой стороны, ведь удовлетворение желания направлено в сторону продолжения жизни («оплодотворения» ворот) поэтому, вратарь («привратник») одновременно защищает жизнь своей команды и приближает смерть противоположной.
Психоаналитический смысл заразительности футбола в его сублимативности.
Мужчина любит играть, а еще больше смотреть футбол по телевизору (расслабленным после работы, развалившись в отработанных уже нашей рекламой кресле и тапках), потому что устал, а так хочется «впарить» и, конечно, в первую очередь, в «чужие ворота».
То, что мы называем футболом, таит какую-то чрезвычайно архаическую и значимую ритуально-мифологическую жертву, которая, разумеется, имеет сексуальный характер, но главная семантема которой — это утверждение неделимой сферической космической уплотненности, стабильности через разрыв единичного тела, через неудовлетворенность избыточной непристойности желания. То, что мяч проникает в ворота, безусловно важно, но то, что форвард оказывается козлом отпущения, что забивание мяча в ворота, космическое совокупление его головы с головой земли, — это, пожалуй, самое важное.
Поэты подчеркивают в футболе не отвагу и силу, а что-то совсем противоположное: то что, видимо, и было вначале — некую важнейшую архаическую жертву, где определяющую роль играла отрубленная голова и смысл которой, как мы только можем догадываться, далеко выходит за пределы демонстрации мощи и победы над противником. Этот смысл гораздо более широк и космологичен. Это какие-то магические жертвенные манипуляции с земным шаром, со всей вселенной. Возможно, все это, более или менее, известно мифологам или антропологам. Но я хотел лишь подчеркнуть, что любая социально значимая вещь, кажущаяся в высшей степени обыденной (Сытый дядька перед телевизором или бушующая толпа болельщиков — что уже ближе к архаике — вспомним рассказ Кортасара «Менады», где зрители симфонического концерта в конце концов в экстазе разрывают маэстро на части), таит в себе переплетающиеся между собой архаические глубинные мотивы и нераскрытые тайны.
В экстремальные моменты жизни социума бывает так, что архаическое и космическое вдруг проглядывают в профанном. В 1942 году в оккупированном Киеве немцы устроили так называемый «матч смерти». Русская команда должна была проиграть, чтобы унизить свое национальное достоинство. Русская команда выиграла. Жертва была принесена.