Только ленивый не упомянул сходство его последней, предсмертной, картины со «Сталкером». При этом, в одном из интервью он назвал это кино Тарковского глупым. Да, именно так и сказал Алексей Балабанов, когда в 2012 году вышла его последняя картина «Я тоже хочу».
Пожалуй, Балабанов – это единственный русский режиссёр нового времени, которого можно признать культовым. Таким же культовым, только из прошлого века, был (и есть) упомянутый Андрей Тарковский.
Балабанова смело можно ставить в ряд не только с ним, но и с другими выдающимися мастерами. Сравнение будет уместно.
Например, его можно назвать русским Ларсом фон Триером. Как и Триер, Балабанов, чтобы вызвать сильные эмоции у зрителя, в своём творчестве часто прибегал к провокации. Самым характерным таким фильмом является его «Груз-200» – помните такую картину? Главный герой – мент-маньяк, он похищает девушку и держит её у себя в комнате вместе с трупами – этот фильм снят задолго триеровского «Дома, который построил Джек».
Балабанов и Ларс фон Триер – посмотрите, они даже и внешне чем-то похожи.
Если триеровский маньяк спускается в глубины ада, то в «Я тоже хочу» герои Балабанова путешествуют по зоне русского чистилища. Там они ищут «колокольню счастья». По сюжету, она находится где-то между Питером и Угличем – довольно пространственная ориентировка. Где-то там произошло сильнейшее электромагнитное излучение, и на всей облучённой территории установилась ядерная зима. Колокольня стоит в эпицентре этого «ледникового периода», и она забирает людей... в рай? – рассказывая про неё, балабановский герой недоговаривает. Он только утверждает, что колокольня делает людей счастливыми. Одно только «но» – те, кого она не забрала, умирают от радиации. «Много званных, да мало избранных» – по всей зоне, то тут, то там, лежат замёрзшие люди.
Колокольня, разрушенная церковь, трупы вокруг неё – согласитесь, прекрасный художественный образ.
Безусловно, зона с колокольней – перифраз зоны Тарковского, а «колокольня счастья» – это отсылка к «машине желаний», которую искали Сталкер и сотоварищи. Балабанов только расширяет состав ищущих и страждущих. К колокольне устремляются не три, а пять героев: крутой Бандит, кающаяся Блудница, юродивый Художник и Алкоголик со своим отцом.
Все они похожи на библейских святых.
Подождите-подождите, скажут некоторые. Художник и Блудница, ещё понятно, а Алкоголик и Бандит – они-то причём? Ну, отвечу, например, апостол Матфей был мытарем. А мытарь, сборщик налогов, в те времена – почти что бандит.
(Да и не только в те, надо сказать.)
Что касается Алкоголика – то на Руси, чуть ли ни каждый второй из них – святой. Вон, на паперти у церквей сколько алкашей стоит. Водку, кстати, в фильме пьёт вся команда – известно, что для русских водка – святая вода. Она всем персонажам помогает исповедаться.
Возможно, я несколько вольно трактую этот фильм, но надо быть очень недалёким человеком, чтобы не увидеть религиозности что у Балабанова, что у Тарковского, что у Триера.
Даже нелепый пробег Блудницы по снегу нагишом несёт символьно-христианское значение. Ведь все мы приходим нагими в этот мир, и уходим из него голыми, не взяв ничего.
Конечно, у Тарковского совершенного другой киноязык, свои образы и своя поэтика. Его фильмы тяжело-интеллектуальны, перегружены философскими монологами и отсылками к произведениям мирового искусства. А отдельные кадры проработаны до таких мельчайших подробностей, что претендуют ими стать. Перфекционист Тарковский замучал ассистентов, заставляя их, например, красить и выщипывать траву в кадре, чтобы снять свои десять секунд.
Балабанов, в отличие от него, свои последние картины снимал незатейливо, быстро и просто. Но в этой простоте есть своя ценность.
Сценарий «Я тоже хочу» уместился всего на двенадцати страницах. Каждый из актёров если не любитель, то и не профессионал. Для некоторых, вообще, этот фильм стал первым и последним в их карьере. И нетрудно заметить, что все актёры играют нарочито плохо.
Ну, вот Олег Гаркуша – ну какой из него актёр! Он и поёт-то ужасно!
Тут вспоминается Пазолини. Он тоже снимал свои поздние фильмы достаточно просто. Игра его актёрского состава достаточно условна и временами напоминает выступление какого-нибудь провинциального молодёжного театра. Пазолини и сам снимался в своих фильмах. В «Декамероне» он играет художника Возрождения Джотто.
Балабанов же в своём «Я тоже..» по законам постмодернизма сыграл себя самого. В фильме он умирает, и снимая эту сцену, он знал, что скоро его не станет по-настоящему, – этот факт делает это кино особенно пронзительным.
Возможно, простота и грубость последнего фильма является следствием ожидания автором смерти. Ведь и у Микеланджело было две пьеты. Одна – ватиканская, самая известная, она находится в соборе Святого Петра в Риме. Эта пьета гладкая и совершенная – Микеланджело ваял её, будучи в самом расцвете жизненных сил. Другую он стал делать под конец своей жизни и закончить не успел – из неотёсанного камня только начинают выходить грубые силуэты Христа и Марии.
Но какая из этих двух скульптур ценней – это ещё вопрос.
Так, и при упоминании Балабанова все сразу вспомнят «Брата-2», но не все смотрели его «Я тоже хочу». Балабанов умер через восемь месяцев после премьеры своего последнего фильма. На сороковой день после его смерти разрушилась та самая колокольня, которая в фильме была «колокольней счастья». Думаю, перед обрушением она успела отправить в иные сферы душу талантливого русского режиссёра.