Итак, это последняя статья в серии об истории академической музыки, и сегодня речь пойдёт о самом странном, малопонятном, но весёлом её периоде. Поехали!
ХХ век – это практически полностью век музыки авангардной. Авангардов было два, собственно, первый и второй. Но прежде, чем мы окунёмся в этот омут, я расскажу за пару секунд, как работает то, что в музыкальных вузах учат 5 лет – музыкальная гармония. Это нужно, чтобы понять, как вообще авангардные композиторы докатились до жизни такой. Вот вам пример музыки романтизма, послушайте внимательно конец.
Выбирается некоторая точка отсчёта. Потом мелодия с аккордами создают такие сочетания, что сначала возникает ощущение напряжения, неустойчивости, вопроса, а потом всё это грандиозно разрешается в тонику, ту самую точку отсчёта, которая разом снимает все эти напряжения. Этакая жирная-прежирная музыкальная точка. Вот и весь смысл гармонии. Она, как наука, описывает в терминах и формулах, как создать напряжение и как его разрешить. Это называется ладово-тональные отношения, и на этом принципе работает абсолютно вся музыка до ХХ века и после, в том числе, и вся современная.
Но, как я уже говорил, эпохи, а с ними и их художественные средства имеют тенденцию изживать себя. И в ХХ веке так произошло одновременно с музыкой и с живописью. Художники решили, что мир вокруг, как предмет изображения, закончился, уже нарисовали всё и всеми возможными способами. И они обратились к миру идей. Так родился абстракционизм.
Композиторы решили, что внутри ладово-тональных отношений тоже делать особо больше нечего и решили избавиться от тональности как таковой. А как это сделать? Если тональность определяется точкой отсчёта – тоникой, то есть нотой, которая главнее остальных нот, то надо избавиться от этой тоники и сделать так, чтобы все ноты были равнозначны. Что-то такое подумал Арнольд Шёнберг и в итоге придумал технику додекафонии. Её очень легко понять, но трудно слушать. Смысл в том, что если нот всего 12, то чтобы среди них не было главной, надо их все сыграть по одному разу. Так получается «серия», и из вариаций этой серии строится произведение. Правило только одно – нельзя менять саму серию. Звучит это, как правило, не очень приятно, но здесь смысл несколько иной. Это, скорее, эксперимент, чем музыка, и здесь важнее сама идея, которая за этим стоит.
И хотя некоторые композиторы (например Игорь Стравинский) смогли использовать эту технику как художественный элемент, в целом, это больше осталось экспериментом. То, что придумал Шёнберг, называют «Новой Венской Школой», и период, пока эта школа существовала, называется «первый Авангард». Но, поскольку я хочу вас привлечь к этой музыке, а не отпугнуть, то мы это быстро замнём и перейдём ко «второму Авангарду», который в мировой культурной истории приходится аккурат на период постмодернизма со всеми вытекающими.
Для музыки настали тёмные времена… Потому что она перестала быть по сути музыкой, превратилась в шоу, перфоманс, эпатаж. Оркестранты, которые ходят по сцене, произведение, содержащее 4 минуты 33 секунды полной тишины. Некоторые из таких перфомансов действительно интересны, но сейчас речь не о них. Все эти эксперименты устраивались, чтобы взглянуть на музыкальное искусство в другой плоскости. Стали использоваться электронные синтезаторы, что в конце концов закончилось современной электронной музыкой. Появилось подготовленное фортепиано — фортепиано, в которое напихали различных предметов. Сначала это было техникой, но со временем стало использоваться очень творчески. Например произведение моего любимого Арво Пярта для струнного оркестра и подготовленного фортепиано.
Практически каждый композитор этого времени пытается изобрести собственную технику. Джон Кейдж использовал случайность как средство композиции, и таким образом избавлялся от композитора в процессе сочинения музыки. Янис Ксенакис, будучи архитектором по образованию, использовал для сочинения математические формулы. Его музыка очень своеобразна, трудна, но в то же время и очень интересна.
Дьёрдь Лигети при помощи своей техники микрополифонии создал одно из самых жутких произведений на религиозную тему — «Реквием», вторая часть которого звучит в фильме Стэнли Кубрика «2001: Космическая одиссея» в эпизодах с монолитом.
Кстати о перформансах, Лигети также создал одно очень странное, но интересное произведение — «Симфоническую поэму для 100 метрономов», в котором слушатель что хочет, то и слышит: кто-то шум, а кто-то — трагедию. Короче, парень делал современное искусство задолго до того, как это стало мейнстримом.
В музыкальной же стезе стоит отметить тех композиторов, которые в борьбе против ладово-тональных структур пошли по пути не деконструкции, а расширения. Наиболее ярко здесь отметились наши знаменитые соотечественники — Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович. Их музыка очень необычна, своеобразна, попробуйте.
Ну а закончился этот период в истории музыки тем же, чем и начался. ХХ век породил множество экспериментов, новшеств, которые в итоге стали техниками и инструментами для обогащения старой доброй гармонии, которая вскоре вернулась на своё законное место стараниями минималистов и неоклассиков, таких как Арво Пярт, Филипп Гласс, Стивен Райх и другие.
На этом же и заканчивается мой рассказ об истории академической музыки. Надеюсь вы открыли для себя что-то новое, увидимся в следующих статьях!