Жесть за царя! Выставка Никоса
Флороса в Москве

Говорят, что Николай II любил выпить, но всегда знал меру. Предпочтение самодержец отдавал крымскому портвейну и, как истинный патриот (а какой царь не патриот?), русской водке домашнего приготовления. Попросту говоря, самогону. Не отказывался император и от шампанского. И правда, какой праздник без игристого вина? Но почему я упомянул шампанское? Поп-арт всегда напоминал мне его. Точнее тот момент, когда только открываешь бутылку: пробка с шумом вылетает, разбивает люстру или попадает кому-то в глаз, столб пены бьет вверх, вокруг шум, крики, смех…

Но длится все это недолго. Жертва потирает ушибленный глаз, собирают осколки люстры… А вина в бутылке почти и не осталось: все вылилось пеной на пол. Поп-арт громок, провокационен, но смысла в нем всегда мало. Он существует для эффекта, но не впечатляет, не остается надолго в истории. Он - призрак, он - тот глухой шум, который появляется в ушах, перед тем, как человек окончательно оглохнет.

Впрочем, в последний вечер февраля, того месяца, в который сто лет назад Николай II отрекся от престола, метафизическое шампанское поп-арта на открытии выставки Никоса Флороса (Nikos Floros) в Царицыно явно было выдохшимся. Пробка не вылетела из бутылки, а просто упала на пол. Хочу сразу сказать, что выражаю в этой статье только свое мнение, с которым многие могут не согласиться. И это правильно. Единственно верного ответа не бывает никогда. Мир прекрасен именно тем, что в нем нет аксиом.

Как и на любое официальное открытие выставки, большая часть публики пришла ради фуршета. Он, к слову, был неплох. Греческие закуски и греческое белое вино (виновник торжества родом из этой славной средиземноморской страны) стали причинами того, что в зале с картинами и скульптурами после окончания официальной части остались только журналисты. Ну и я, пытавшийся понять, что же хотели сказать мне скульптуры, выполненные из старых бутылок и алюминиевых банок.

Но пока речь об официальной части. Как-никак выступал сам автор. Впрочем, выступал далеко не первым. На вечер в Царицыно приехал сам посол Греции — с его выступления мероприятие и началось. Он говорил о культурных связях России и Греции. Оно и понятно. Мы от них веру переняли, и вообще Москва - наследница Константинополя, тут все слишком даже очевидно, чтобы официальное лицо могло пропустить столь благодатную почву. Другие выступления были выдержаны в том же духе. Публика ждала фуршета и слова мастера. И я ждал его тоже. Ждал, что, наконец, выстрелит пробка, произойдет то, ради чего и существует поп-арт. Но нет, ничего. Автор работ рассказал только о том, из чего изготовлены портреты и скульптуры, упомянул, что его метод уникален и запатентован, коснулся слегка темы культурных связей… и все.

Забавной была только фраза о том, что семью Романовых расстреляли сто лет назад, но я решил не замечать ошибок. Годом больше, годом меньше — какая разница, все равно история!

Церемония открытия уложилась в 35 минут, многие мужчины убежали есть, а дамы прошли в банкетный зал только после того, как сделали селфи с автором. Я же ждал, пока смогу задать вопросы. Времени мне дали немного, всего пять-семь минут. Никос Флорос уже слишком устал. Общались через переводчика. Греческого не знаю, поэтому за точность ответственности не несу.

Первый вопрос я задал про бренды. Поинтересовался, был ли какой-то смысл в использовании для скульптур банок из-под «Кока-колы» и почему «Пепси» встречается реже. Ответ был прост: только из-за цветовой гаммы, бренды не имеют никакого значения. А жаль. Я думал, что сердце императрицы неслучайно было сделано из банки «Диет-колы», мне казалось, что в этом был намек на то, что она все-таки женщина и поэтому следила за фигурой. Да и названия всех марок читаются очень легко, а ведь можно было использовать части банок, на которых нет логотипов. Но оставим мои домыслы. Они тут ни к чему.

Действительно, я начал со скульптурных композиций сердец членов семьи последнего императора, выполненных в стиле пасхальных яиц Фаберже.

Artifex: Как вам пришла идея изобразить именно сердца членов семьи Николая II в таком виде?

Яйцо и сердце - это два символа жизни. Моей задачей было художественным способом показать возрождение членов царской семьи, памяти о них, поэтому появилась идея сделать сердце центром скульптуры - яйца.

Artifex: Меня интересует именно цветовая гамма: чем вы руководствовались в подборке цветовых решений?

Синий – цвет моря. Николай любил море, поэтому я выбрал для скульптуры, посвященной ему, синий. В скульптуре это цвет артерий, обвивающих сердце. Россия – огромная страна, ее реки видятся мне артериями, пронизывающими ее. Сама Россия любила этого человека (любила до смерти - примечание Н.Ж.). Мне хотелось показать, что жизнь Николая была неразрывно связана с Россией, за нее он пострадал, но и современная Россия через канонизацию выразила дань уважения и любовь к последнему императору.

Тусклые цвета для сердца императрицы Александры выбраны намеренно, ведь она, как говорят источники, часто была в депрессии.

Битое стекло, впервые мною использованное в скульптурах, символизирует российский лед и холодный край, в котором была казнена императорская семья.

Artifex: Почему в основании скульптуры, изображающей сердце царевича Алексея, находится колючая проволока? Что она символизирует в вашем замысле?

Во-первых, проволока - это символ тюрьмы. Тело Алексея было «заковано» в болезнь, это своего рода его личная тюрьма. Во-вторых, Алексей – наследник императорского рода. Проволока символизирует всю историю семьи и их трагическую судьбу.

Artifex: Лица на портретах закрыты красным, что это за символ, и почему они закрыты по-разному?

Красный - цвет крови. Мне хотелось показать, что дети императора, канонизированные церковью, словно возрождаются из крови. Разве они заслужили такой жестокой кончины? Я сделал акцент на глазах, их кроткий взгляд призван отразить невинную детскую душу, и мне хочется, чтобы они остались в наших сердцах именно такими.

Artifex: Спасибо за интервью!

Вот такой вот поп-арт. Когда я закончил свое короткое интервью, почти все гости уже разошлись, только автор со своим другом фотографировался на фоне собственных работ.