Сюжет фильма «Расёмон» Акиры Куросавы основан на рассказах писателя Рюноскэ Акутагавы «Ворота Расёмон» и «В чаще». Этот фильм для меня настоящий Бермудский треугольник. Совсем юного, он поставил перед болезненным и невозможным фактом — истины в мире не существует. И хотелось хвататься за голову и рыдать, как тот самый монах из фильма.
Страшный ливень хлещет по крыше полуразрушенных ворот у южной границы Киото. Землетрясение, цунами, чума и бандиты одолели древнюю столицу. Кажется, пришел апокалипсис. Под воротами от дождя спасаются два человека: монах и дровосек. Но есть кое-что похуже ливня. Это тяжелые думы и противоречия, одолевающие двух несчастных. Они только что были свидетелями на судебном процессе. Дело в том, что убили самурая, жену его изнасиловали. Преступника поймали. Кажется, всё понятно, но почему же тогда лица монаха и дровосека так искажены негодованием?
К парочке приближается третий, бедный слуга, который тоже ищет убежища под воротами. Он слышит их причитания и просит рассказать в чём дело. Так зритель погружается в историю самого странного судебного процесса в истории мирового кинематографа.
Пути монаха и самурая с женой пересеклись ещё до этого. Они мирно путешествовали и никто еще не подозревал о надвигающейся трагедии. Уже потом дровосек нашел в кустах тело убитого и позвал полицию. Жены нигде не было. Спустя три дня всех вызвали в суд и допросили.
После дровосека и монаха на допрос по очереди вызывают преступника, жену и даже дух убитого самурая, который вещает через медиума. Все трое рассказывают совершенно непохожие истории. Общий в них только итог — обесчещенная жена и труп самурая. А ещё Солнце, которое бесстрастно освещает происходящее сквозь ветви чащи. Однако существует и четвёртая история, которой нет у Акутагавы. Акира Куросава добавляет её от себя. Это версия дровосека. Оказывается, он тайно наблюдал за всем. Он признаётся своим знакомым, что солгал на суде. Он сделал так, потому что украл драгоценный кинжал женщины.
Таким образом, нам рассказывают четыре разных варианта одной и той же истории. На четвёртом пересказе начинает идти кругом голова. Что же это творится? Кому и чему верить? Нашу боль переживает и монах. Он, как представитель добра и божественного света на земле пребывает в ужасе от лживости и злобы людей. Слуга только смеётся и говорит, что человек врет даже сам себе, да и какая разница, что правда, а что ложь — лишь бы слушать было интересно. Вот вам и два способа восприятия этой картины.
Я посмотрел этот фильм четыре или пять раз и до сих пор не занял позиции ни одного из рассказчиков. Куросава поступает так же. Он понимает, что истины нет и только бросает зрителю кость надежды в виде спасенного младенца. Верь, зритель, доброта всё же есть в этом мире. Спасибо, Куросава-сан, но от этого мне не легче. Не выходит у меня из головы эта история. Да и Акутагава оставляет читателя в неведении.
В начале фильма есть прекрасная сцена: дровосек идёт через чащу с топором наперевес. От него камера устремляется в небо. В едином ритме смешиваются солнце, пульсирующее сквозь листву деревьев, шаги дровосека и музыка. Говорят, что в этом фильме впервые в истории кино появился кадр, где солнце пробивается сквозь листья. Позднее его повторяли во многих фильмах. Очень может быть, потому что солнцу в этом фильме отведена особая роль.
Это высший свет возможной истины, падающий на всех, кроме лжецов и мертвых. Когда героев допрашивают, они сидят так, что на них падает тень, а задний план ярко освещён. Дух самурая в своей истории рассказывает, что перед самой его смертью солнце скрывается и вдруг становится очень тихо.
Судью в фильме не показывают, он молчит. Герои как бы переспрашивают, повторяя его вопросы и смотря снизу вверх. Судья — это глаза Бога, немо смотрящего на этих лжецов. Создаётся впечатление, что весь процесс походит на Страшный суд. Именно поэтому герои так мучаются впоследствии, ведь их души уже в Аду. Ливень хлещет по крыше ворот Расёмон и затопляет все вокруг — настоящий Всемирный потоп. Больше с этим миром нечего делать — остаётся только уничтожить.
Потоп прекращается, когда дровосек спасает младенца. Камера устремляется на его светлое улыбающееся лицо. Бог простил людей, ведь осталась же в их сердцах великая доброта. У нищего дровосека и так шесть детей, а он ещё и седьмого взял. Но только я всерьёз не воспринимаю такой сюжетный ход. Мне кажется, что Куросава был вынужден его сделать, чтобы дать хоть какую-то надежду зрителю.
Для меня этот фильм, как и рассказ Акутагавы, остается неразрешимой и тяжелой загадкой. Неужели каждый просто старается обелить себя? Или все они говорят правду? Может, просто сама реальность разошлась трещинами в роковой момент убийства и теперь все варианты истинны? Камера крутится вокруг героев, как будто тоже пытаясь найти ответ. Посмотрите этот фильм и сделайте вывод сами. Лично я хочу верить в людей, но в некоторые минуты это бывает так сложно...