Созерцательные фильмы Джима
Джармуша. Часть 2

Созерцательные фильмы Джима Джармуша. Часть 1

Почти четыре года Джим Джармуш (Jim Jarmusch) не возвращался к постановке фильмов. Все это время он работал оператором и звукорежиссером в различных независимых проектах. Кто знает, как долго ему не представилось бы возможности снова снимать самому, если бы не ангел-благодетель, принявший облик немецкого режиссера Вима Вендерса.

С ним Джармуш работал на фильме Рэя «Молния над водой» (Lighting Ove Water). У Вендерса оставалась пленка после съемок фильма «Положение вещей» (Der Stand Der Dinge) и он презентовал ее своему американскому другу.

В снятой на эту пленку короткометражке «Более странно, чем в раю» (Stranger Than Paradise) опять сыграли знакомые Джармуша — нью-йоркские музыканты Джон Лури, который уже появлялся в «Вечных каникулах», и Ричард Эдсон, а также молодая актриса театра «Сквот» Эстер Балинт.

Фильм повествует о бездельнике и игроке Уилли и его кузине из Будапешта Еве. Эти двое словно сделаны из наждачной бумаги: они вынуждены провести вместе несколько дней, но никак не могут притереться друг к другу, хотя при этом испытывают совершенно определенное взаимное притяжение. В их компании оказывается еще друг Уилли Эдди, единственный в этой троице, кто не скупится на проявление чувств.

Задумчивая лирическая комедия диссонансов о трех аутсайдерах на Манхэттене и силовых линиях между ними как-то по-особому дышала на фоне сглаженного, комфортного американского кино 80-х, и Джармушу удалось заинтересовать проектом мюнхенского телепродюсера Отто Грокенбергера. Тот вложил деньги, и съемки продолжились. История развернулась в полный метр, и география некоммуникабельности с маленькими островками душевной теплоты расширилась. Морозный Кливленд дал героям призрачную надежду на избавление от всепоглощающей тоски, пасмурная Флорида растворила эту надежду в своем сыром воздухе, попутно демонстрируя своенравие удачи, а самолет на Будапешт внес во все окончательную путаницу.

Несмотря на то, что «Более странно, чем в раю» был лишь второй работой режиссера, его стиль к этому фильму можно считать вполне сложившимся. Для одних авторов важна правда жанра, для других — правда события, для третьих — правда мгновения. Для Джармуша важнее всего оказалась правда небольших временных отрезков между событиями. В этих промежутках герои будто освобождаются от внешних драматургических предписаний и знакомятся сами с собой, что позволяет зрителю увидеть их удивительно живыми и естественными. Порой Джармуш заставляет своих героев молчать или оставаться неподвижными так долго, что «химия» между ними начинает происходить сама собой. Минимализм в использовании изобразительных средств, вынужденный в «Вечных каникулах» и уже совершенно сознательный в «Более странно, чем в раю», усиливает этот эффект.

Фильм был показан на Каннском кинофестивале и получил Приз «Золотая камера» за лучший дебют. Американская публика тоже хорошо приняла картину, и на режиссера посыпались предложения от студий. Однако к среброязыкому дьяволу Фабрики грез Джармуш уже тогда относился с большим недоверием, понимая, что крупные бюджеты неизбежно сопряжены с потерей авторской свободы. Поэтому следующий свой фильм он предпочел делать с тем же Грокенбергером, который располагал не столь фантастическими финансовыми возможностями, но зато не вмешивался в творческий процесс.

Если Уилли, Эдди и Ева из «Более странно, чем в раю» при всех сложностях межличностного общения относятся друг к другу в целом доброжелательно, то чувства героев «Вне закона» (Down By Law) диаметрально противоположны.

Мелкий сутенер Джек в исполнении все того же Джона Лури и потерявший работу диджей Зак, которого играет Том Уэйтс, питают взаимную ненависть и вынуждены оставаться вместе лишь в силу внешних обстоятельств. Какова причина этой ненависти — взрывная атмосфера душного Юга, теснота тюремной камеры, в которой они оказались каждый за свое, но оба по глупости, или упрямая и капризная детскость, которая живет в них и проявляется, в частности, в отношениях с женщинами? А может, каждый видит в другом того самого неудачника, которого так хорошо знает в себе? Так или иначе, но эти двое слишком хорошо понимают друг друга, чтобы ужиться в одном помещении.

Атмосфера в камере оживляется, когда в нее приводят Роберто (Роберто Бениньи), шумного добродушного итальянца, осужденного за случайное убийство. Тот уморительно коверкает английские слова, время от времени растапливает лед между сокамерниками, придумывая нехитрые развлечения. А затем он находит путь побега, которым Джек и Зак не замедляют воспользоваться. Троица пускается в тягучее путешествие по болотам Луизианы. Как водится у Джармуша, оно лишь покажет, что смена обстановки ничего не меняет в отношениях между людьми, и свой мир каждый всегда носит с собой.

Тема языка была важна для Джармуша с самого первого фильма, но здесь она становится едва ли не доминирующей. Работа с Бениньи, который на момент съемок практически не владел английским, открыла режиссеру многое в этом вопросе. Вавилон огромного мира оказался испещрен множеством тайных ходов невербальной коммуникации, зачастую не менее эффективных, чем то, что мы привыкли называть прямым высказыванием.

И хотя режиссер и не стал триумфатором Канн, в которых снова представлял свой фильм, «феномен Джармуша» был налицо. Закат «нового Голливуда» выбил почву из-под ног уже привыкшего к высоким бюджетам поколения «беспечных ездоков, бешеных быков», а парень из Акрона умудрялся за гроши снимать художественно полноценное новаторское кино, которое, пусть и с задержками, даже окупало себя. Успех Джармуша у европейского и азиатского зрителя (японцам стиль американца, видимо, оказался близок созвучием со стилем Одзу) помог ему найти дополнительный источник финансирования для своей следующей картины. Им оказалось японская компания JVC.

«Таинственный поезд» (Mystery Train) стал первым цветным фильмом Джармуша после «Вечных каникул». Это опыт детального исследования магии места и одновременно попытка по-новому организовать структуру повествования. Вдохновленный «Кентерберийскими рассказами» как крупной формой, состоящей из новелл, Джармуш строит фильм из трех небольших историй и помещает их героев в пространство одного из главных американских мифов — мифа об Элвисе.

В первой новелле парень и девушка из Японии совершают своеобразное паломничество в родной город Короля и постоянно выясняют, кто круче — Элвис или Карл Перкинс. Во второй - итальянка, которая оказалась здесь же по своим скорбным делам, простодушно раздает налево и направо содержимое своего кошелька. В третьей - англичанин по прозвищу Элвис, с лицом лидера The Clash Джо Страммера, тяжело и агрессивно переживает разрыв с женой. Все они одновременно окажутся в разных номерах одной захудалой гостиницы в Мемфисе, и каждый из них фигурально или самым буквальным образом вступит во взаимодействие с «градообразующим» призраком.

В черно-белых фильмах для Джармуша было важно при высокой контрастности передать весь спектр яркости. Здесь же он старался добиться особой визуальной интонации, избегая основных цветов и насыщая картинку оттенками и полутонами. Мемфис получился в фильме пыльно-песочным, будто занесенный прахом веков осколок потерянной цивилизации.