Луи Армстронг: Застенчивый
король. Часть 4

Луи Армстронг: Застенчивый король. Часть 1

В 1917 году в музыкальной карьере Луи Армстронга (Louis Daniel Armstrong) произошли серьезные изменения. Он начал выступать на пароходах. Сначала это были короткие зимние экскурсионные поездки по местным речкам, затем уже длительные летние рейсы.

 

 

Вообще состоять в оркестре на пароходе считалось большой честью, удачей и давало множество преимуществ в будущем. Началось все с того, что владельцы пассажирских пароходов услышали записи «Original Dixieland Jazz Band» и решили следовать моде, поддержать «джазовую лихорадку».

Это была тяжелая работа. Играли по шесть дней в неделю, по 14 номеров подряд, плюс «на бис», плюс несколько хорусов. И программа менялась каждые две недели.

Армстронг уже был довольно известным в Новом Орлеане, выступал по два-три дня в неделю, обычно на выходных. Но он был импровизатором, не знал нотной грамоты, избегал играть то, что плохо получается. Короче, он был неплох, но гонял из пустого в порожнее, увяз и перестал развиваться. На определенном этапе любой музыкант должен стать одержимым и играть от рассвета до заката. Играть десятки миллионов нот, бесконечно отрабатывать фразировку, строго следовать партитуре. Импровизация - это хорошо, но именно работа с партитурой позволяет достичь серьезного прогресса в плане техники и скорости.

Отработав на пароходах четыре года, Армстронг научился читать с листа прямо на сцене, научился играть быстро, познакомился с новой публикой, стал настоящим профессионалом. Его репутация среди музыкантов Нового Орлеана была очень высока. Его не раз приглашали в Чикаго и другие города, но он откладывал. До тех пор, пока не пришла телеграмма от старого покровителя, Джо «Кинга» Оливера с предложением вступить к нему в оркестр. В Чикаго.

Примерно в то же время Армстронг пытался отвертеться от своей первой жены. В Новом Орлеане отношения полов были перевернуты с ног на голову. Мужчины шикарно одевались и вышагивали по улицам, привлекали внимание проституток. Путаны в городе зарабатывали больше всех, ну, или, по крайней мере, стабильнее. Каждый работяга рано или поздно приходил к выводу, что, чем гнуть спину в порту, лучше соблазнить, влюбить в себя проститутку, жениться на ней и быть содержанцем. Путаны же хотели стать приличными женщинами и по наивности ожидали от мужей понимания.

Такой вот расклад приводил к истерикам и неадеквату с обеих сторон. Познакомившись со своей первой женой в танцевальном клубе и быстренько женившись, Армстронг раскаялся и поумнел в первый же день совместной жизни. То его, то ее, то их обоих арестовывали за драки. Если ее что-то не устраивало, она бросалась на мужа с ножом, камнем, короче, с тем, что под руку подвернется. Не то, чтобы причиной развода послужил страх Армстронга за свою жизнь. Если ты родился, вырос и выжил в верхнем Сторивилле, тебя очень сложно застать врасплох и убить. В отличие от многих своих коллег, Армстронг не кичился боевыми историями, но точно известно – Луи мог за себя постоять. И предпочитал покровительство сильных и властных не из-за страха, а из-за того, что так проще отбиваться. Разумно, не правда ли?

Но отбиваться от жены как-то уж совсем не весело, так что Армстронг развелся и… сразу женился во второй раз. Первая жена до конца дней считала, что бумажки бумажками, а союз заключается на небесах, и преследовала Армстронга, дико раздражая всех его будущих жен.

Вообще, когда пишешь о ком-то, тема секса неизбежно всплывает, порой даже становится самой захватывающей частью повествования. Но про Армстронга писать особо нечего. Он вырос в обществе проституток и их клиентов, а вот сам клиентом не был. Ведь он рос на тех же улицах, был «своим», был забавным, добрым, к тому же - музыкантом. То есть, занимался тем же, чем и проститутки - опустошал карманы клиентов, только с помощью музыки. Он был очень робкий и закомплексованный, но женщины Нового Орлеана относились к этому с пониманием и всячески поощряли его хитро выделанную застенчивость. Лишений и страданий на фронте секса он не испытывал в принципе. Смачные, остросюжетные истории носили каждодневный характер, а ярлыков никто ни на кого не вешал.

 

 

Короче, Новый Орлеан, негритянское гетто, начало ХХ века. Далее начинается уже совершенно другая история. Коротко о главном - и мы перейдем непосредственно к творчеству Армстронга.

Америка 30-40 годов ХХ века – время выхода джаза из подполья. Если точнее, не из подполья, а из маленьких клубов на большие сцены. Некоторые историки искажают действительность, давят на жалость, называя джаз музыкой черного, угнетенного, забитого в угол американца. Нет. Джаз любили и хотели слушать все. Сегрегированные танцевальные клубы делились на зоны для белых и черных. Но стоило зазвучать джазу – белые бегом бежали на «черную половинку». Линкольн Парк, официальное место для гуляний и концертов под открытым небом в Новом Орлеане для чернокожего населения, как минимум, на треть был забит белыми посетителями.

Да, многие замечательные музыканты умерли в нищете, как тот же «Кинг» Оливер. Но Армстронг? Дюк Эллингтон? В Чикаго появилась газета для чернокожих. В 1926 году была записана первая пластинка Армстронга, состоящая целиком из его музыки. В 1931 году Дюк Эллингтон выступил в Белом Доме.

Сегрегация была, но в Северных штатах чернокожим жилось гораздо легче, чем в Южных. Негритянская субкультура была любима и на виду практически с начала работорговли. Были так называемые «менестрели» - белые, с раскрашенными лицами, которые изображали экзотические «черные» танцы. Но плантаторы отдавали предпочтение настоящим неграм и специально устраивали праздники для своих слуг, чтобы послушать их ритмы, посмотреть на танцы. Есть даже такой танец PieWalk («Прогулка с пирогом»): кто смешнее изобразит дряхлого английского дворецкого, который поднимается по лестнице с пирогом на подносе – тому выходной и большой пирог. «Прогулка с пирогом» получилась такой выразительной и забавной, что незаметно вплелась в негритянские танцы «для своих». И даже сегодня, глядя, как танцуют рок-энд-ролл, можно увидеть элементы этого танца. И даже «лунная походка» Майкла Джексона уходит корнями в эти танцы, пусть и с совсем другим настроением и подачей.

К 30 годам пластинки с негритянской музыкой стояли на одной полке с музыкой белых. Иногда указывалось, что это именно «негритянская музыка». Но точно так же помечалась и «ирландская», «шотландская», «гавайская». Появился новый музыкальный рынок, музыкальные продюсеры, звукозаписывающие студии, деньги потекли в бизнес рекой. У композиторов и музыкантов появился новый источник дохода. Появились специалисты, которые знали, кто где находится, и могли быстро собрать нужный состав музыкантов под конкретную запись. В тех же 30-40 годах уже сформировалась огромная аудитория, жаждущая синтеза. И появился джаз. Главная площадка для записи и распространения грампластинок была в Нью-Йорке, но в Чикаго тоже открывались студии, плюс по стране уже ездили агенты с портативной звукозаписывающей аппаратурой. Эти путешественники записывали все, что им казалось интересным, и многие музыканты смогли выбраться из провинции из-за этих ужасающего качества записей. Лучшей площадкой для старта был бы Нью-Йорк, но Чикаго казался Армстронгу более комфортным местом. Во-первых, покровительство «Кинга» Оливера, во-вторых, знакомая атмосфера: проституция, азартные игры, танцевальные клубы. Подвластная мафии индустрия порока и развлечений, толпы чернокожей молодежи, имевшей кое-какие деньги, и неуемный интерес белых. Короче, Армстронг приехал в Чикаго.

До 1926 года нет ни единой записи игры Армстронга, но вряд ли она сильно изменилась после его ухода с пароходных рейсов в 1922 году. Армстронг стал профессионалом, но не это главное. У него не было какой-то феноменальной техники, каких-то супер высоких нот, как, например, у Кэта Андерсена (трубач из оркестра Дюка Эллингтона, знаменитый умением брать запредельно высокие ноты). Но была индивидуальность. Его труба уже стала легендой из-за выразительности и невероятной одухотворенности звука.

Армстронг был не единственным трубачом из черного гетто, так почему он так выделялся? Потому что он - гений. Не знаю, как еще описать умение взять общедоступный предмет, например трубу и научиться пропускать через нее свои мысли и чувства так же свободно и естественно, как через взгляд. Даже лучше. Не каждый умеет читать по глазам. А вот трубу Армстронга учиться понимать не нужно. Сам Армстронг отказывался называть себя джазменом.

 

 

В таком случае, он - один из величайших представителей поп-культуры. Ведь именно поп-культура возвеличивает что-то очень сложное и делает общедоступным, рассказывает на универсальном языке, понятном каждому. Джаз очень сложная музыка, ее нужно учиться слушать и понимать. А вот музыка Армстронга - простая. Хотя в ней не меньше джаза, чем в саксофоне Джона Колтрейна или рояле Била Эванса.