Споры вокруг масок ведутся уже очень давно, но до сих пор многие люди воспринимают это удивительное искусство как нечто опасное. Какие только функции не приписывают маскам: магические ритуалы, маскарадные атрибуты, самозащита, анонимность.
А вот талантливая художница из Санкт-Петербурга — Надежда Шахристенберг (Nadine Pau) предлагает современную и многогранную интерпретацию интерьерных масок. Она создает архетипические и экзотические арт-объекты.
Маски в её исполнении выглядят так, будто каждая - это инопланетное существо со своей неповторимой историей и большей тайной. В них сочетаются философия и эстетика, переплетаются мифы древних цивилизаций и личные состояния художницы.
Помимо масок, Надежда создаёт невообразимой красоты игрушки, от которых просто невозможно отвести взгляд. В разговоре с Ксенией Вотчель талантливая художница рассказала о своем творчестве, любимой технике папье-маше и культуре масок в российской истории.
Artifex: Глядя на ваши работы, просто дух захватывает! Расскажите, пожалуйста, как давно вы занимаетесь созданием масок? Когда вы создали первую интерьерную маску?
Путь был долгий и тернистый. Я работала в разных направлениях декоративно-прикладного искусства, но они не позволяли мне создавать больше чем «просто вещь». А мне хотелось философии и глубины.
Шесть лет назад мне довелось познакомиться с увлекательной и многогранной теорией архетипов мировой мифологии в человеческом бессознательном. Это и послужило началом работы над интерьерными масками. Но не как над утилитарной вещью, а как над арт-объектом. А это уже размышление, способ познания архетипа и проникновение в него.
Artifex: Я знаю, что вы не всегда делаете эскизы. Как ваши маски появляются на свет, сколько времени нужно, чтобы сделать одну?
Мне бесконечно интересен живой и динамичный творческий процесс, импровизация – если угодно. Я не расходую драгоценное творческое озарение на рутинные повторения. Когда я приступаю к новой работе, то лишь фиксирую идею в набросках: буквально пара штрихов карандашом, чтобы запомнить начальный образ.
Также я записываю ощущения и наблюдения словами рядом с наброском. После этого я работаю над первичной формой под папье-маше, и она уже начинает диктовать свои условия. Далее я формирую крупные детали и затем приступаю к работе с мелкими элементами. А когда начинается работа с цветом, то я опять «слушаю», что «говорит» мне форма. Неизменно остается самая первая идея, концепция, а все остальное – это чистое творчество и импровизация.
Время создания работ может варьироваться от двух месяцев до двух или трёх лет. Каждая работа требует разного времени и на осмысление, и на деталировку. Я работаю параллельно над несколькими масками – 5-10 одновременно. Этого требует технология. А также мне необходимо отстраняться от работ, чтобы увидеть творение со стороны «свежим взглядом».
Artifex: Это правда, что некоторые из ваших работ выполнены по инструкциям, которым более ста лет? Расскажите, пожалуйста, об этом.
В процессе моих экспериментов в технике папье-маше мне стали интересны старые рецептуры. Последовало изучение и эксперименты. Я варю клейстер, делаю свои собственные грунты, продолжаю изучать технологии старых мастеров по книгам и в общении с реставраторами.
Artifex: Почему вы принципиально выбираете натуральные материалы?
Выбор натуральных материалов не то чтобы принципиален. Мне нравится, как они выглядят, а ещё больше - как ощущаются и тактильно в работе, и глазами.
Artifex: Почему вы остановились на таком материале, как классическое папье-маше? Каковы его преимущества?
В моей жизни всегда была бумага, я рисую с трёх лет и до сегодняшнего дня. Мне нравиться рисовать и создавать скульптурные композиции. Работа в технике папье-маше позволяет быть скульптором, графиком и живописцем одновременно. Всё вместе это развивает мои навыки, и мне не приходится жертвовать умениями, полученными ранее ради техники. Мой интерес к возможностям папье-маше растёт с каждой новой работой, я ищу новые возможности, экспериментирую.
Artifex: Расскажите, пожалуйста, о символике в ваших работах. Культурами каких народов навеяно их создание?
Мне интересны мифы всех народов без исключения. Предпочтения – шумерские и скандинавские сказания. Что касается культур, то я давний поклонник декоративно прикладного искусства Азии, Индии, Тибета, Китая, Африки и, конечно же, раннего Европейского Возрождения, а если конкретнее - Северного Возрождения. Всё это я пропускаю через собственное воображение, стиль, технику, и в результате появляется что-то новое, возможно, эклектичное, странное, но мое.
Artifex: Не секрет, что в русской культуре сложилось особое восприятие масок. А как вы думаете, почему сейчас искусство маски не находит широкого признания в массах и чаще является предметом коллекционирования?
Вероятно, потому что в ранней русской культуре маска была языческим элементом, а после крещения Руси в 988 году на государственном уровне произошел отказ от язычества, и все, что с этим связанно, было подвергнуто если не гонению, то, как минимум, не одобрялось. Маска сама по себе − предмет непростой. Она связана с ритуалами, ролью, некой теневой стороной личности, анонимностью. Она будоражит воображение, вызывает интерес, но случается, что и пугает. Это по-настоящему многоуровневый и поэтому сложный предмет для восприятия. Я не думаю, что маска когда-нибудь станет действительно массовой. Если это произойдет, то, скорее всего, по практическим причинам, как, например, это было в истории Венеции.
Artifex: Помимо масок вы создаете еще чудесные ёлочные игрушки. «Не разрываетесь» ли вы между масками и игрушками?
Это второе направление, в котором я работаю. Мне удалось договориться с собой путем простого разделения и себя, и времени. По-честному: 50 на 50. Маски - это моя взрослая часть, думающая, самосознающая, серьезная и скептическая. А ёлочные игрушки создаёт моя детская часть. Она состоит из воспоминаний, наблюдений за людьми, животными, птицами. Та часть, которая радуется и готова к любой игре.
Artifex: Я знаю, что вы неравнодушны к детским сказкам. А какие темы и персонажи находят отклики в ваших игрушках?
Да, мне нравятся сказки. Но создавать персонажей известных сказок – это невероятно сложная работа. Когда образ был репродуцирован миллионами фантазий (в воображении или в изображении), тут для меня начинается «восхождение на Эверест». Именно поэтому я не часто берусь за известные сказки, а создаю других персонажей из своих коротеньких рассказов, которые даже не всегда записываю.
Artifex: Как вам удается «оживить» ваши произведения? Считаете ли вы, что после создания они живут своей отдельной жизнью?
Да действительно, наступает в процессе такой момент, когда работа «оживает». Когда именно это происходит – сказать сложно. Предполагаю, что это случается тогда, когда я прорисовываю карандашом лицо на грунте. Тогда становиться окончательно понятно, какой характер у персонажа, появляются очертания его мимики и наклонностей. После завершения мои работы отправляются в новые дома, и я уверена, что они живут там хорошей жизнью в заботе и уважении. Думаю, что они становятся частью семьи и её истории. Мне бы хотелось именно этого.
Artifex: Я знаю, что все ваши работы выполнены в единственном экземпляре. Есть ли у вас особенно любимые работы? Прослеживаете ли вы их дальнейшую судьбу?
Так уж устроена моя память, что я помню все работы без исключения и их нынешних владельцев. Среди работ нет нелюбимых, иначе бы они не были завершены, в них не было бы жизни и чувств. Со многими ценителями я остаюсь в переписке и в идеях продолжении коллекции.
Artifex: Я знаю, что вы любите стиль антик и всем вашим творениям придаете эффект старения. Откуда такое желание оставить на произведениях след времени?
Мне нравятся вещи с историей. Когда я работаю, эта история уже появляется в моем воображении и в настоящем действии, так что я чуть-чуть помогаю этому проступить художественными приемами. К сожалению, в нашей стране по причине трагических исторических событий была утрачена культура вещей - это признанный факт. Семейные реликвии сегодня − большая редкость. Нанести на работу чуть-чуть времени − это моя не только внутренняя потребность, а тоска по утраченному. А, возможно, и личное противостояние эпохе обезличенных предметов, потреблению пластиковых и бездушных вещей.
Artifex: Как вы считаете, что главное в вашем деле?
Конечно, это труд, труд, труд! Далее−самообразование, изучение и эксперименты. Самый главный принцип - создавать следующую работу чуть лучше предыдущей в плане техники, глубины образа и смысловой нагрузки.
Artifex: И наш традиционный вопрос: что заставляет вас улыбаться, когда грустно?
Замечательные друзья в Петербурге, невероятные пейзажи в любимой глуши на рассвете или закате, оглушительный гомон птиц с мая по июль, аисты, косули, ворчащие бобры в реке, лес осенью, лес зимой, снегири в саду, хороший спектакль в театре… Список радостного так велик, что беспричинной грусти я давно не испытываю.