В театре я не был давно: больше предпочитаю кино. Все эти разговоры про магию театра всерьез не воспринимаю. Так получилось, что я побывал на спектакле. Ещё и на музыкальном, ещё и с анимацией. В итоге пришёл к выводу, что современный театр, как и остальные виды современного искусства, — это микс всего и сразу. Искусство уже давно занимается составлением коллажей, потому что ничего принципиально новое создать уже почти невозможно. Однако это не означает, что эти коллажи не могут тронуть наших чувств.
Спектакль начинается. Запускают аудиовизуальный ряд, состоящий из записи пафосных выкриков о величии Советского союза. На заднике мелькают лица Ленина и Сталина. Видимо, это сделано для того, чтобы погрузить зрителя в те времена. Я же думаю: «Какая чушь!». Мне неприятна вся эта революционная советская эстетика, вожди и их наборы букв, вроде РСФСР, ВКП(б), НКВД. Сейчас, когда я пишу эти строки, размышляю, а не задумка ли это режиссера, — сразу продемонстрировать зрителю контраст между советской показухой и хрупкими героями с великими душами? Если да, то хлопаю вам ступнями, Алла Дамскер.
Все затихает, зажигается свет. На сцене стоит Анатолий Белый, играющий Бориса Пастернака. В руках у него книжка, откуда он с придыханием читает стихи, размахивая в такт рукой туда-сюда. Видно, что актёр хороший, со своим делом справляется профессионально. А я опять недоволен. Не люблю, когда так сладенько и как бы правильно читают. Так делают отличники в школе и актёры в пьесе Островского. В театре нет ничего хуже, чем классические, для школьников, постановки пьес Островского, которые я имел несчастье видеть.
Свет постепенно гаснет, актёр продолжает читать. Потом загорается вновь, на сцене появляется Елизавета Боярская, играющая Марину Цветаеву. Это происходит неожиданно. Наступает очередь её монолога. И вот тут я начинаю испытывать удовольствие. Она страстно, громко, низким голосом читает стихи про город Гомель. Низкие женские голоса нежно трогают мою душу. Елизавету Боярскую я вижу на сцене впервые. В программке спектакля напечата очень драматичная черно-белая фотография: на лицо падает свет, течет слеза. На ней она похожа на Лив Ульман. Становится интересно.
Ах да, скрипач. Он тоже присутствует на сцене и отвечает за музыкальную часть спектакля. Ему отведена роль Рильке. Чужой язык для нас музыка. Спектакль музыкальный не только благодаря скрипке. Голоса актеров — ещё два инструмента на сцене. Они очень музыкально читают стихи. Это поразительно, но я никогда не слышал, чтобы так читали. Нет больше этих наивных придыханий Белого. Это настолько гармонично, что я начинаю понимать смысл того, что они говорят только во второй половине спектакля. Скрипка тоже выступает в качестве собеседника.
Дмитрий Синьковский, скрипач, владеет инструментом превосходно, его игра потрясает. В то же время он является и актером. На лице его белый грим, он перемещается по сцене и жестикулирует.
Голосовая игра актёров затягивает, растворяет. Я сидел в напряжении и жадно внимал всему. Не случайно для этого спектакля выбрали малый зал Санкт-Петербургской государственной Академической филармонии им. Д.Д. Шостаковича — акустика там потрясающая.
Видеоряд я отметил почти сразу. Очень интересная анимация, которая берёт на себя визуализацию того, о чём говорят актёры. Всё вместе производит мощное драматическое впечатление. Аниматоры, работавшие над видео, проделали прекрасную работу.
Спектакль переваливает за свою середину. На фоне страстного исполнения Боярской игра Белого более сдержанна. Хочу высказать огромный комплимент Елизавете. В роли Цветаевой она меня очаровала. Я не могу судить, насколько эта роль выделяется из других, сыгранных ей, но в этой постановке она не оставила равнодушным ни одного зрителя, в этом я уверен.
Насколько же горячие чувства были между Цветаевой и Пастернаком! Это была настоящая страсть, не нашедшая своего выхода. Так формальные внешние обстоятельства строят непреодолимые стены между влюбленными. И в то же время, чувства эти были очень тонкими, интеллектуальными. Уродство и грубость бездушных машин-государств, рассекших единое целое — эфемерную нежность двух людей друг к другу — просматриваются здесь очень явно. Им нет прощения. Разрушать и разъединять — это свободный выбор каждого из влюбленных. Сюда не должен вмешиваться кто-то третий со своим серпом. Надо же! Наслаждение, ненависть, раздражение — вот какие чувства вызвала у меня эта постановка. А это многое о ней говорит!
Где-то после середины представления я заметил, что начинаю отвлекаться и думать о постороннем. Спектакль немного просел. Что же произошло? Мне кажется, что для поддержания напряжения не хватило того прекрасного, что в нем было: выдающегося исполнения актеров, видеоряда и скрипки. Нужен был какой-то сюжетный поворот, развитие действия. В этом и есть проблема. Музыкальная многоголосица прекрасна, но за смыслом произведения следить сложно. Не всегда получается понять, что говорят актеры. Я воспринимал постановку, как музыкальное произведение, но в какой-то момент я привык к её звучанию. Требовался какой-то выход, раскол, но я его не уловил, поэтому и немного заскучал.
К концу драма вернулась. Рильке умер, а между Пастернаком и Цветаевой произошла невстреча. Скрипка заиграла раскатистую эпичную тему. К глазам у меня начали подступать слезы. Конец получился трагичным и завершенным.
Я бы рекомендовал сходить на этот спектакль, чтобы увидеть страстное исполнение Елизаветы Боярской, услышать, как музыкально перекликаются между собой голоса актеров и скрипки. Это хорошая постановка. Она могла бы стать потрясающей, но ей чего-то не хватило. Я думаю, недостало действия. Всё было прекрасно, но мощно ударить в сердце зрителю у спектакля не получилось. Впрочем, это не помешало мне унести с собой своё сердце, полное впечатлений. Это был очень страстный роман в письмах, и у актёров получилось передать его на отлично.