«Россия, в сущности, тоже страна восходящего солнца – хотя бы потому, что оно над ней так ни разу по-настоящему и не взошло до конца»
© Виктор Пелевин

По соглашению министров культуры Мединского и Мацуно 2018 был оглашен годом Японии в России. Насколько удался культурно-гуманитарный обмен, чем предлагалось обогатиться и чему, оказалось возможно, научиться у японского наследия?

Пожалуй, самое главное, что стоит вынести в начало, интуитивно разрывая исходно задуманную ткань текста, и подобно средневековому японскому каллиграфу, уверенно вывести тушью ломано-извилистую линию словом ИКИГАЙ. яп. 生き甲斐

Окинавские старожилы – феноменальные японские островитяне, которых нежно называют «100 – летние счастливые бессмертные», утверждают, что у каждого по-настоящему живого человека должен быть свой икигай – смысл жизни или предназначение. Это ключевое понятие Окинавской философии считается истинным источником здоровья и долголетия. Каждый островитянин, не задумываясь, ответит каков его компонент счастливого существования, что за живительная сила, помогающая вставать каждый раз. То, что каждый обладатель уникальной формулы икигай будет делать без денег, поддержки и без всяких сомнений, просто потому что не делать он этого не может.

 

 

Японское искусство заставляет нас сделать паузу, интроспекцию и задуматься о самих себе.

В монохромной пейзажной живописи ХV века неизменными образами остаются ветка сливы или сосны. Они служат не столько эстетическим паттерном, сколько при своей внешней плоскостности отражают многоаспектность и глубину мироздания, которая совершенно сформулирована в одном известном дзенском коане:

«Что такое природа Будды – одинокая сосна в саду»

 

Японское мировоззрение ставит природу совершенней человека. Отсюда бесконечное количество пейзажей. Манифестация желания учиться у природы, восхищаться ею и растворяться в ней – быть в гармонии – имеет не просто значение, а уже необходимость.

Довольно удачно в этом смысле было предложено погружение в культурные коды страны в проекте «Координаты: Япония. Пространство значений», представленного культурным фондом «Екатерина». Проходя по 13 коридорам, зритель совершает поступательное движение по маршруту духовно-эстетического сопереживания, но через коллективный визуальный опыт авторов, конечно.

«Путь японского мастера – это возращение к истокам, природным и чувственным, познание себя в творческом акте и бесконечное уважение к тем, кто шёл этой дорогой до него. В творчестве нет движения верх. Есть движение по спирали, в которой каждый раз, возвращаясь к уже знакомому, мы воспринимаем всё иначе.

Японская культура – это культура Пути. Не случайно разные виды японского искусства обозначаются словом Путь («до»): Путь поэзии – «ка-до», Путь каллиграфии – «сё-до», Путь самурая – «буси-до», Путь чая – «тя-до», Путь искусства – «гей до» и т.д.
Следовать Пути означает следовать вселенскому закону. Есть извечный Путь и истина, которую японцы называют «макото», и есть Путь явленный во времени в форме материальной и в делах человеческих. Согласно учению дзэн, всё едино в своей основе и двуедино в своём проявлении. Истина и красота для японцев - одно и то же, и постигается глубинами души, а не разума. Это пространство предлагает пройти через лабиринт и почувствовать, как важно придерживаться выбранного Пути и не метаться среди огромного количества знаний, теорий и постулатов», - говорит куратор выставки, художник Ирина Клименко.

 

 

Остановимся на некоторых понятиях и пойдём прямо от сердца.

Кокоро — способность к эмоциональному отклику и сопереживанию, в этом японцы видели нечто объединяющее всех людей. «От сердца к сердцу», от учителя к ученику передаются знания в учение дзен. «Картина сердцем», - это когда голос художника, его высказывание или эстетическое чувство слышно и понятно зрителю без слов и лишних пояснений.

 

 

Югэн - мистическая или сокрытая, не явленная красота, нечто таинственное, мрачное и прекрасное одновременно, способное потрясти душу. Так описывается эта важнейшая в японской эстетике категория, которая несёт, скорее, символическое восприятие явлений в природе. Видео Ирины Клименко «Последний танец», в котором в предсмертном колыхании вальсирует мотылёк, демонстрирует совершенный финал.

 

 

Дух ваби также является основной эстетической категорией в японском искусстве и не имеет однозначного перевода. Под понятием «ваби» подразумевается некоторое состояние аскезы в ее лучшем духовном смысле, а, возможно, и красота затаённой печали с особым привкусом одиночества. Отказываясь от излишков материального, демонстративного и чрезмерно чувственного, в стремление к простоте, чистоте и уединению в дизайне появляется новое слово «ваби – саби». Это такая эстетика пространства, где царствует изящество простоты, а красота проистекает из несовершенства.

 

Философия «ваби – саби» предполагает аутентичность и небезупречность вещей, которые раскрывают свой потенциал в естественном и натуральном виде как, например, чашка, покрытая узором трещин, потёртая временем книга или шарф, связанный своими руками. В проекте представлены работы мастерской Wooden Slad из горного капа, которые раскрывают правило японских мастеров: в ремесле мастер не вправе ломать созданный природой материал в угоду своему замыслу. Он может лишь попытаться раскрыть его потенциал.

 

От уникального несовершенства перейдём к Эдо, совершенно уникальной эпохе ХVII-XIX веков, времени правления клана Тогусава. Она получила название в честь древнего города Эдо (нынешний Токио). Период Эдо стал важнейшей вехой в истории японской культуры. Тогда произошёл расцвет и качественный подъём не только искусств, но и японского духа с последующим формированием идеи национального самосознания. Золотой век поэзии с фигурами мастеров Мацуо Басё и Кацусика Хокусай, легендарным художником укиё - э, автором циклов «36 видов Фудзи» и «100 видов Фудзи», ставшим нашим японским «всё», также знаменуют это время.

Не будет слишком громко сказано, что выставка «Шедевры живописи и гравюры эпохи Эдо» в ГМИИ им. А.С. Пушкина стала центральным событием перекрестного года России и Японии. Его беспрецедентность заключается не только в том, что большая часть работ показана в России впервые, но и в исключительной ценности произведений. Два из них обладают статусом «Национальное сокровище», девять - «Особо ценный объект культуры» и шесть – «Особо ценный предмет искусства».

Помимо особых условий транспортировки, хранения и экспонирования такого хрупкого и деликатного материала как шёлк и живопись на бумаге, которые могли быть представлены московской публике не более четырех недель, шедевры эпохи Эдо будут восстанавливаться на родине ещё несколько лет перед следующим мировым путешествием.

В экспозиции были представлены замечательные образцы разных живописных направлений, существовавших в то время: ширмы, свитки, альбомные листы ведущих мастеров школ Кано, Тоса, Римпа, будзинга (живопись интеллектуалов). И среди них, пожалуй, одно из самых занимательных явлений - жанровая живопись и графика укиё-э художников эксцентриков. Именно гравюры укиё-э во второй половине XIX века оказали значительное влияние на западных художников. Благодаря этому повальному увлечению возникло направление в искусстве, которое получило название «японизм». Понятие «укиё-э» дословно переводится как «образы изменчивого мира». Изначально оно употреблялось в буддизме для обозначения бренности мира, но в эпоху Эдо стало ёмким концептом повседневной жизни, в которой отражались сцены обычного городского времяпрепровождения с их типичными и колоритными персонажами. Среди излюбленных были жители так называемых «весёлых кварталов» - актёры театра Кабуки, борцы сумо и куртизанки. Спрос на последних был очень велик, поэтому художники обратились к гравюре на дереве, позволяющей создавать тиражированные изображения для массовой продажи красавиц в жанре будзинка, что скорее задавал образ обобщённого портрета идеальной красавицы.

 

Шедевр книжной иллюстрации «Иллюстрированная книга насекомых» руки Уматаро 1788 года представляет собой собрание стихотворений кёка, посвящённых различным насекомым.

 

Великолепная пара двухстворчатых ширм Огата Корин «Бог ветра и бог грома», обладающая статусом «Особо ценный объект культуры», стала визитной карточкой выставки.

 

 

Парные шестистворчатые ширмы Татэбаяси Кагэя с изображением на золотом фоне раскрытых вееров представляют типичное произведение школы Римпа с лаконичными мотивами.

 

 

«Улочка в Ябукодзи у подножья горы Агато» автора Хиросигэ (1857 год) относится к серии «100 знаменитых видов Эдо», которая стала одной из самых переиздаваемых за всю историю гравюры укиё - э. А композиция с зимней сценой, на которой запечатлена уже в европейской перспективе дорога вдоль бамбуковых зарослей у канала Сакарагава, ведущая к воротам синтоистского святилища, стала одной из самых известных среди ста.

 

 

Под очарованием тонких японских линий повседневности оказались и представители Британской школы дизайна. Они переработали в упрощённые, но вполне узнаваемые формы женские лица эпохи Эдо, взятые за основу коллекции миниатюрных заколок и брошей.

 

 

«Новую Японию» показали и в галерее на Солянке. Это проект, подпитанный всё теми же ценностями натурфилософии и размышлением над феноменом созерцания или наблюдения, но уже реализованный через опыт адаптации древних традиций к современным технологиям. Что, собственно, и даёт Японии концептуальное преимущество в конечном и глобальном смысле.

Даже Виктор Олегович нечаянно и многозначительно заговорил о «Тайных видах на гору Фудзи», до которой на деле оказалось так же далеко, как до луны. Видимо, той самой, которой выходили любоваться гости императорского двора эпохи Хейан.