Михаил Шемякин: «Ты рисуешь, как мы
дуем». Метафизическая мастерская

На днях, 21 ноября, в ММОМА открылась ретроспективная выставка Михаила Шемякина «Метафизическая мастерская», на которой представлены работы мастера всех ключевых периодов его творчества…

Мария Максимова поговорила с художником во время монтажа выставки.

Фотограф – Аслан Ахмадов

Мария Максимова: На выставке будут впервые показаны ваши новые работы – цветовые конструкторы. Расскажите, что это?

Один из конструкторов я заканчивал буквально на днях. Я работал над ними много лет. И на выставке показываю несколько конструкторов, цветовые комбинации которых, в принципе, бесконечны. Плюс сейчас я создаю ещё несколько конструкторов, где присутствует только чёрное и белое – это проблема ритмов. Различных линейных комбинаций и точечных. Это про математическое распределение цветовых пропорций. Примерно, как в картинах старых мастеров, которые они переносят в абстрактно-геометрические формы. Первые эксперименты моих цветовых конструкторов я использую в работе с моими студентами.

Конструкторы – это моя мысль о том, как можно использовать цвет для улучшения состояния человека, его психики. В психиатрии цвета используются для различных целей. Например, зелёный успокаивает агрессию. Если у человека депрессивное состояние, то подойдет красный цвет. Но есть десятки оттенков красного. В советской психиатрии мало изучалось воздействие оттенков цвета на психику.

И я стал пытаться создать комбинации, гармонии цветов, сведённые до уровня «максимум» в двух- трёхметровой картине. Например, глядя на полотно Паоло Веронезе, люди часами могут стоять в блаженном состоянии. А мне хотелось вычислить эти цвета. Или же разработать такую систему, где все гармонические сочетания вне зависимости от фигуратива будут действовать. Маленькие кубики, квадратики, которые создадут через зрительное восприятие уникальное состояние вашей души.

Мария Максимова: Я подсмотрела на монтаже выставки, что ещё будет выставлены скульптуры из Щелкунчика?

А зачем вы подсматриваете? Любопытному на днях прищемили нос в дверях.

Мария Максимова: А у меня обошлось. Мне интересно. (смеются)

Верно. Работы из балета Щелкунчик будут. Я работал над балетом Щелкунчик два года и ещё умудрился сделать трёхмерные эскизы – скульптуры, чтобы было понятнее, как должны выглядеть персонажи. Ну, а на сегодняшней день Императорский фарфоровый завод имени Ломоносова делает в миниатюре эти скульптуры в фарфоре для стола, для буфета. Мы собирали эту выставку из сотен моих работ. Отбирали то, что возможно заинтересует зрителя. Будут мои работы, посвящённые русским народным загадкам и говорам. Меня беспокоит, что мы стали забывать наш русский язык. И я хочу возродить его удивительную самодостаточность и красоту, используя зрительные образы.

Мария Максимова: В вашей теории метафизического синтетизма с Владимиром Ивановым вы формулировали, что «метафизический синтетизм видит высшую цель искусства в теургическом создании иконы». Объясните. Следует ли из этого, что во всех ваших работах есть стремление к иконе?

Ну в балетах никак, в русских говорах тоже. То, что я называю принципом метафизического синтетизма, я объясняю, как изучение и попытка проникнуть в тайны гармонии, сокрытые в ритмах линий рисунка и пропорциях цветовых сочетаний в русской иконе. Возникновение Русской иконы, как в мировом искусстве, так и в истории человечества одно из важнейших событий. На сегодняшний день, непревзойдённое творение древних мастеров! Русская икона рождалась из византийской и греческой иконописи. Но в Византийской иконе была ярко выраженная сухость и «перегруженность золотом». В греческой иконе ярко выраженное очеловечивание, «заземление» писаных образов. А русская икона родила свой уникальный канон, сочетание строгости, сочетание гармонии и определённых моментов, настолько высоких, до которых не доходила ни одна религиозная культура. Я иногда бываю в итальянских соборах. Там религиозные картины. До знаковой системы они не доходили. Может быть в силу того, что разные исторические моменты выковывали художественное сознание.

Конечно, я всегда ориентируюсь на это. Но я использую и другие каноны. Почему это и называется метафизическим синтетизмом. Я отталкиваюсь от русской иконы, от искусства Африки, от Океании, от приколумбийской Америки. На слух это сложная вещь – «метафизический синтетизм». А на самом деле это просто аналитические «вытяжки» из религиозных искусств. Ведь раньше все искусство в основном служило религии.

Меня все беспокоит. Но ведь это не значит, что каждый художник должен быть «больным» или размышлять над чем-то болезненным.

Мария Максимова: Альфред Шнитке как-то сказал: «Для образования жемчужины нужна песчинка. Что-то неправильное, инородное. Совсем как в искусстве». Вы согласны с этим утверждением? У вас есть такая песчинка, что вас беспокоит? Покоя не дает?

Меня все беспокоит. Но ведь это не значит, что каждый художник должен быть «больным» или размышлять над чем-то болезненным. Творчество для художника, в принципе, тяжёлая вещь. Борьба за гармонию красок. Фраза про песчинку красиво звучит, но... Есть художники, боль которых была рождена обстоятельствами жизни. Например, Кете Кольвиц. Одна из моих любимых художниц. У неё сыновья погибли под Сталинградом, и все годы войны она делала антивоеннные работы, в которых она выражала материнскую боль. А есть художники, у которых великих трагедий не было, например, Сезанн. Он был обеспечен, у него все изначально было. Его боль – это всегда была борьба с краской.

«Ребята, а почему вы купили этот триптих?» Один из них похлопал меня по плечу и говорит: «Парень, ты рисуешь, как мы дуем». И выяснилось, что это два колоссальнейших джазовых саксофониста.

Мария Максимова: Какая мысль в цикле ваших метафизических работ?

Знаете, мыслить художнику, когда работаешь, очень опасно. Мои метафизические головы – это импровизация. Я иногда делаю ритмические абстракции, это довольно большие вещи, которые состоят только из пересечений линий. Ритмы и цветовые линии. И было у меня несколько таких триптихов, которые назывались Manhattan. Для неподготовленного человека всего-навсего абстрактные пересечения линий. У меня купили один из триптихов, я приезжаю в галерею, а там стоят два огромных негра. Я, подписывая им картину, спросил: «Ребята, а почему вы купили этот триптих. Он довольно не предметный?» Один из них похлопал меня по плечу и говорит: «Парень, ты рисуешь, как мы дуем». И выяснилось, что это два колоссальнейших джазовых саксофониста.

Сделал художник толстых баб и всю жизнь он сидит и клепает этих толстых баб. Ну сделай тощих – для разнообразия.

Мария Максимова: Кто из мастеров оказал на вас на вас наибольшее влияние, как на художника?

Если мы говорим о том, кто оказал на меня наибольшее влияние и по жизни является любимым художником, то это Пабло Пикассо. Это художник, который обладал невероятной внутренней свободой. Каждый галерейщик старается подчинить себе художника, это коммерсанты. Каждый галерейщик, это прежде всего коммерсант, и если он видит, что напал на золотую жилу и какой-то период художника начинает цениться, ставит себе задачу держать художника в рамках этого стиля. Пикассо плевал на это все. Сегодня у него голубой период, завтра розовый период, к ужасу галерейщика, послезавтра он занимается кубизмом, затем переходит к абстрактной живописи или отдаёт дань сюрреализму, рисуя причудливые портреты с ухом вместо носа. И при этом он остаётся всегда самим собой, легко узнаваемым. Свободный художник должен работать только над тем, что его волнует в данный момент. А топтаться на месте и повторять самого себя – это «самоедство». Например, сделал художник толстых баб и всю жизнь он сидит и клепает этих толстых баб. Ну сделай для разнообразия тощих – это уже интереснее. (смеется)

Высказывание Делакруа: «Искусство должно быть суровым» является лозунгом моей мастерской. И второй лозунг: «Красивое не есть красота». Делакруа ещё в те далекие годы предвидел падение вкусов. Гламур не есть красота. Я знаком со многими ювелирами, и они мне рассказывают: «Мы делаем специально для русских заказы, чтобы все золото было усыпано бриллиантами». В советское время, если я иногда заглядывал в телевизионный экран, думал, что пошлее ничего не может быть. А сейчас я понял, что пошлость, как и глупость безграничны. То же самое с безвкусицей, господствующей сегодня.

Высказывание Делакруа: «Искусство должно быть суровым» является лозунгом моей мастерской. И второй лозунг: « Красивое не есть красота». Делакруа ещё в те далекие годы предвидел падение вкусов.

Мария Максимова: Что дальше?

Работать. Что же ещё? У меня много планов. Но прежде всего я думаю сейчас о том, как зафиксировать то, что у меня собрано. Создать франко-русский образовательный центр. И сейчас ведём переговоры с русскими музеями о моих архивах и исследованиях.

Веду своих студентов к дипломным работам. В зале именуемом «архив», где показаны методы моего исследования и чем занимается Шемякин , когда он не лепит и не рисует, будут выставлены и работы моих студентов. У меня своя система образования. Метод моего преподавания не противоречит академическому, хотя и есть различия. К примеру, кроме знакомства и изучения сотен работ, имён, техник и манер мастеров, в программу обучения входят прослушивание произведений наиважнейших композиторов. От Баха до Шёнберга, от Шёнберга до Губайдулиной. Мои студенты обязаны знать поэзию русских футуристов, поэтов Серебряного Века и европейской поэзии. Для развития памяти они заучивают наизусть стихи, к примеру «Немецкие народные баллады» или «Римские элегии» Иосифа Бродского. Мои «студиозусы» обязаны слушать песни Александра Вертинского, Петра Лещенко, Леонида Утёсова, Марка Бернеса и Клавдии Шульженко.

Ко мне как-то приезжала молодая профессура на стажировку и выяснилось, что они не знают Франсуа Рабле и «Гаргантюа и Пантагрюэль». Я чуть на пол не сел, сначала подумал, что смеются надо мной. И как раз после этой группы профессоров, я создал для студентов образовательную программу. Помните фильм «Бабетта идёт на войну». Там как раз девушку готовят влюбить в себя немецкого барона-эстета. И девушку натаскивает пожилой партизан-интеллектуал. Бах – грандиозен. Бетховен потрясает. Моцарт – божественный. Говорю студентам, вы хотя бы как Бабетта: «Верлен! – исступлённая фавнообразность!!!» «Боже мой, Рембо!» (смеётся).

Короткий блиц «Хит-лист Михаила Шемякина»

Мария Максимова: Если одна книга, то …

Евангелие

Мария Максимова: Если одно место на земле, то…

Горы на Кавказе. В Кабарде .

Мария Максимова: Если одно блюдо, то…

Пельмени

Мария Максимова: Прямо сейчас для полного счастья не хватает…

Денег

Мария Максимова: Если одна мечта, то…

В лотерею выиграть (смеётся)

Мария Максимова: Если прямо сейчас включить музыку, то...

Давайте я вам скажу Ave Maria
 

КАЖДЫЙ ВТОРНИК И ПЯТНИЦУ ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ.